А. В. Курников. "СУД СИНЕДРИОНА НАД ХРИСТОМ" 2

„Пришли в селение, называемое Гефсимания, и он сказал ученикам: посидите здесь, пока я помолюсь”. (Мк.14:32)

I. Гефсимания –– слово, означающее пресс или давильню для добывания масла из оливок. Тогда так назывались те масличные рощи, которыми было густо покрыто западное подножье горы Елеонской, — эта роща составляла собственность святилища, но, ничем не огороженная, она была доступна для всех, особенно для бедных пришельцев, собиравшихся на священный праздник.

II. Итак, Христос велит своим ученикам обождать его („Посидите тут, пока Я пойду помолюсь там” (Мф.26:36; Мк.14:32), а сам, взяв с собой только Петра, Якова и Ионна, уходит с ними на полет камня. Но скоро он оставляет и этих излюбленных апостолов и молится один. Потом, возвратившись к трем ученикам, видит, что они спят, и будит их с просьбой молиться, а сам снова уходит. Ученики снова засыпают. Так повторяется трижды. Христос в молитвенном порыве то падал на колени (Лк.22:41), то совсем припадал лицом к земле (Мф.26:39).

„Христос, кажется, был осведомлен о решении синедриона арестовать его, по крайней мере, за сутки до этого. Осведомителем мог быть член синедриона Никодим, могли быть и другие. Все поведение Христа говорит о том, что он ждал именно ареста: выбор места празд-нованья пасхи был согласован заранее и хранился в тайне от всех. „Где велишь пригото-вить?” – спрашивают ученики, и он отвечает: „При входе в городе встретится с вами че-ловек, несущий кувшин воды, последуйте за ним в дом, в который войдет он”(Лк.22:10). (По древнему преданию этот дом, стоящий на юго-западе Иерусалима, принадлежал родите-лям евангелиста Марка. Это здание с куполом на плоской крыше изображено в мозаике VII века (панорама Иерусалима), найденной в развалинах города Маддаба. А указывают на него рукописи еще четвертого века”.

III. „До последней минуты все скрывает Иисус от двенадцати, будто даже им не верит. Неизвестного друга не называет по имени – ближайшим ученикам, Петру и Иоанну, сообщает только заранее установленный знак – „человек с кувшином воды”. Последняя вечеря будет тайной, как сходка заговорщиков. Видимо, это и искал Иуда и оплетавшие его члены синедриона (безусловно, так! – И тут ответ для понимания слов Иисуса: „Каждый день бывал Я с вами, и вы не поднимали на Меня руки” (Лк.22:53). „Я всегда учил в синагоге и храме, где всегда Иудеи сходятся, и тайно не говорил ничего” (Ин.18:20), – так что его подстерегли именно после тайной вечери). Поддался ли Иисус на провокацию или поздно узнал о ней?

„Тайная вечеря происходила в синайской горнице (в иерусалимских домах это легкая, наподобие чердака бедняка, надстройка с отдельным к ней ходом), которая обыкновенно состояла из одной высокой горницы(по-арамейски „анагойне”), устланной в зажиточных домах ковром и ложами столовой или спальни не для членов семьи, а для почтенных гостей. Освещались такие горницы (евр. „гиллиты”) кроме узких, как щели крепостных бойниц, окон верхним светом из четырехугольного в потолке или круглого в куполе окна, направлен-ного прямо в небо”. Как провел эту ночь Христос, ожидая ареста? Тут, мне кажется, важно одно апокрифическое свидетельство конца II в. Левкия Харина „Деяние Иоанна”, которому Мережковский верит и которое много раз цитирует:

„Иисус сказал: „Прежде чем я буду предан... песнь воспоем. И в круг велел нам стать. Когда же мы взялись за руки, он, встав в середине круга, сказал: „Отвечайте „Аминь” — и воспел: „Отче, слава тебе”. Мы ходили по кругу, отвечая.

— Слава тебе, Слово.

— Аминь.

— Слава тебе, Дух.

— Аминь.

— Быть спасенным хочу и спасти.

— Аминь.

— Быть ядущим хочу и едомым.

— Аминь.

— Буду играть на свирели — пляшите.

— Аминь.

— Плакать буду — рыдайте.

— Аминь.

— Восьмерица едина с нами поет.

— Аминь.

— Двенадцатерица пляшет с нами.

— Аминь.

— Пляшет в небе все, что есть.

— Аминь.

— Кто не пляшет, тот не знает.

— Аминь.

— Пляшущий со мною, смотри на себя во мне и, видя, что я творю, — молчи.

— В пляске познай, что страданьем твоим человеческим хочу я страдать...

„Может быть, нечто подобное, – пишет Д. Мережковский в своей книге „Иисус Неизвестный”, стр. 89, – действительно происходило в ту ночь в устланной коврами высокой горнице („анагойне”) в верхнем жилье иерусалимского дома, где, стоя у двери, жадно подглядывал хозяин, как и его сын Иоанн-Марк. (Двойное имя Иоанн-Марк по одной из версий происходит оттого, что: Марк написал свое евангелие по воспоминаниям Иоанна. Эту версию можно принять, тем более что при современном состоянии христологии ее аргумен-тирование оспорить невозможно). Нет сомнения, что Иуда вышел до конца трапезы, чтобы иметь время сходить к первосвященнику, взять вооруженных людей и отвести в Гефсиманс-кий сад. Холодно, т.е. с математической точностью расчел время сам или кто другой за него”. Явившись к первосвященнику, он объявил свою готовность исполнить обещания, данные несколькими днями раньше пасхального вечера (Мф.26:14-16; Мк.14:10-11; Лк.22: 3-6) — „…лучше, чтоб один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб” (Ин. 11: 49-52), – убеждал своих братьев Каиафа.

IV. Роль полиции в древнееврейском судопроизводстве исполняли свидетели. Они задерживают преступника на месте преступления, доставляют в суд и свидетельствуют (Левит 24:11–12; Иер.26; Деяния 4:1-3; 6:12), но была и настоящая полиция для задержания преступника и приведения его в трибунал. Последнее всегда исполнялось в случае, если убийца скрывался в один из городов убежища (Втор.19:11-12). Против Иисуса был послан весь многочисленный штат синедриальных служащих (Мф.26:47; Марк 14:43; Лк.22:47, 52; Ин.18:3; Деян.5:22, 26). В него входили рассыльные истязатели, ругавшиеся над преступни-ком до казни (Иосиф Флавий „Иудейские древности”; Моше бен Маймонид „Путеводитель растерянных”) и палачи (Вава Кана, том 15), они всегда были в распоряжении первосвящен-ника храма. Среди арестовывающих были слуги от старейшин, книжников и фарисеев, а также и первосвященники (????????) и начальники храма (Ин.18:3; Мк.14:43; Лк.22:52). Были также и „стратеги” – начальники караула храма. (Первосвященник осуществлял надзор в дверях храма и запирал медные врата святилища; это тот „господин горы храма”, о котором упоминают талмудисты; он же проверял и отдельные храмовые стражи).

V. Христос окончил свою молитву, подошел к ученикам и говорит им: „Вы все еще спите и почиваете? вот, приблизился час, и Сын Человеческий передается в руки грешников. Встаньте, пойдем: вот, приблизился предающий Меня” (Мф.26:45-46), и тут подходит Иуда и целует его.

Были разные формы приветствия. Говорили „здоровье”, „спасенье и мир с тобой”, „иди с миром”. При этом отдавался глубокий поклон (Иаков кланялся Исааку 7 раз, Давид отвесил своему другу Ионафану 3 поклона; Авраам у дуба мамврийского, выйдя на встречу с тремя странниками, поклонился им до земли, то же самое сделал Лот перед двумя странниками у ворот Содома), но особенно был распространен именно поцелуй. Целовали руку, губы, подбородок или бороду, щеки, шею, глаза, ноги, ступни — этим и воспользовался Иуда: „Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его” (Мф.26:48), таков был условный пароль. Иуда торопится, у него ничего не было приготовлено, кроме „радуйся, Равви”. („Равви”, а не „Курис”, как обычно.) После того как Христос сказал пришедшей толпе что Он Тот, кого они ищут, и восстановил ухо у раба первосвященника, отрубленное Петром, „воины и тысячи начальники, и служители иудейские взяли и связали Христа” (Ин.18:12).

„Все свершившееся в Гефсимании происходило на глазах одного свидетеля, какого-то совсем молодого человека (греч.„?????????”), который, вероятно, проводил ночь в соседнем

VI. Первосвященником в том году был Каиафа, а Анна был только тестем первосвя-щенника („И отвели его сперва к Анне; ибо он был тесть Каиафе, который был на тот год первосвященником” (Ин.18:13). Вызванная из Александрии Иродом Великим семья священника Анны (по И. Флавию, Анана) скоро стала одной из богатейших. Этой семье принадлежали постройки на склоне сада у горы Елеонской; в течение пяти лет у этой семьи была высшая духовная власть. Всем этим они были обязаны Анне. Он стал первосвященни-ком в 6 г. и был отставлен в 15 г. Р.Х. Валерием Гратом („Иудейские древности” кн.7, гл. 2, 1-2). Тогда Анна поставил вместо себя сына Елиазара (16-17 гг. Р.Х.), а потом передал место зятю — Иосифу, прозванному Каиафой. После Каиафы еще четыре сына Анны носили сан первосвя-щенника. О нем Флавий писал: „Говорят, что он был счастливейшим из людей, потому что имел у себя пятерых сыновей, из которых каждому досталось служить Богу в чине первосвященника. Кроме того, он сам долго носил этот сан. Такого счастья не удосто-ился ни один из первосвященников, бывших прежде него” („Иудейские древности”, кн.20, гл.9, 1).

VII. Непосредственному суду Великого синедриона подвергались только его члены и высшие священники. Всех остальных судил малый местный синедрион. В нем снимался предварительно допрос и решался вопрос об инстанции и о том, не надо ли дело передать в Великий синедрион. Вот именно поэтому Христос и очутился у Анны (очень может быть, возглавлявшего в то время местный, Иерусалимский, синедрион). Суд в Иудее не знал государственного преследования — уголовный процесс мог быть поднят только по жалобе свидетелей. Они и были обвинителями, но свидетелей во время этого первого допроса у Анны не нашлось (не успели, вероятно, подготовить). Поэтому все началось прямо с допроса обвиняемого.

На вопрос об учениках и учении Христос ответил: „ Что спрашиваешь Меня? спро-си слышавших, что Я говорил им; вот, они знают, что Я говорил” (Ин.18:19-21). Этими словами Христос указывал на незаконность вопроса. Он действительно велся в той форме, которой не знало древнееврейское судопроизводство (рассмотрим далее). Тогда один из слуг Анны со словами „Так ты отвечаешь первосвященнику” ударил его по щеке. Еврейский же закон не только запрещал бить подсудимого, но предоставлял ему полную свободу слова и действия (Деян.23:3) — об этом и напомнил Христос, ответив: „Если Я сказал худо, пока-жи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?” (Ин.18:22-23). Таким образом, Хрис-тос отказался отвечать на этом суде, считая его юридически незаконным, а Анна должен был прекратить допрос и послать узника к Каиафе. Именно в его покоях, несмотря на глубокую ночь, собрались первосвященники, старейшины и книжники, где дело должно было приоб-рести формально законченный вид.

VIII. В начале библейской истории Великий синедрион – это совет из 70 старцев при Моисее (Чис.11:16-17), в следующий раз мы встречаемся с ним уже при Антиохе Великом (223—187 г. до н.э.), но своим подлинным названием Великий синедрион в первый раз упоминается только уже во время Рима у Флавия („Иудейские древности” кн.14, гл.9). Свое существование он прекратил в 70 году (после разрушения храма). Состоял он из 71 человека, а „мудрейший председательствовал”. „Один послан над 71”, – говорит рабба Иегуда (т.е. всего было 72 человека). Председательствующего ученые называют Nasi – князь, он заме-щал Моисея (Маймонид). Сидел князь на середине периферии — т.е. того полукруга, кото-рым располагалось собрание. („Синедрион должен быть подобен половине круглого гумна”) Рядом сидел отец дома суда — вице-председатель синедриона. Далее — остальные члены, чем старее по мудрости, тем ближе к князю. Членами синедриона выбирались левиты (священники) и такие миряне, дочери которых могли быть замужем за священниками, т.е. могу-щие доказать свое происхождение.

IX. Судьями Христа были: первосвященники, старейшины и книжники (Мф.26:57; Мк.14:53; Лк.22:66).

а) Первосвященник (????????) по закону Моисея мог быть только один, несменяемый, однако начиная с Ирода Великого это правило не соблюдалось (при Агриппе были Феофил (сын Анны), Симон Cantneras, Ионафан и Матвей – сын Ананы; при Валерии Грате – Анан, Измаил, Елиазар, Симеон). Маймонид писал: „У нас установлено, что первосвященник меж-ду всеми остальными должен быть мудрейший, прекраснейший, богатейший и смелейший (fortissimus)...” Но при втором храме, когда все было несовершенно и цари „удалялись от прямого пути”, избирали в первосвященство чуть не насильно или же покупали это звание за деньги (Cum Violentia), хотя бы кандидаты эти были и негодны. В то время первосвящен-нику можно было сказать: „Может быть, ты и не учился?” Таким образом, в синедрионе заседали бывшие первосвященники, также, вероятно, и сыновья их — все они носили!? этот же титул (Arch). „Они как мухи на ране”, — сказал Тиберий о быстрой смене первосвящен-ников в ту пору.

б) Книжники (Hrammaties, Literatus, Legis, Peritas), в данном случае книжник — это светский человек, учитель или публичный писец, левит или священник, если он занимался изъяснениями закона и переписью святых книг. Это утонченные исследователи писаний, хранители преданий и обычаев; в глазах народа они стоят выше всех духовных и светских руководителей. Это Гиллель, Шаммаи, Гамалиил, Симеон — их вводили в синедрион как законоведов и юристов.

г) Кандидаты — сидели отдельно в три ряда перед этим полукругом, а всего: 72 члена суда „Три ряда кандидатов сидели перед ним. Каждый из них сохранял место” (Талмуд, „Sanhederis”).

X. Юрисдикция Великого синедриона — идолослужение, лжепророки, богохульники, соблазнители и государственные преступники. Война объявлялась по решению Великого си-недриона, так же как расширение города. Он поставлял судей рода; по Маймониду, совет 72 мог избирать царей. (Иосиф Флавий рассказывает: Ирод (сын Антипагра) казнил разбойника Езекею и его банду самостоятельно. Но никто „не умерщвлялся судьями своего города, а приводился к высочайшему суду в Иерусалим и там содержался до праздника, и на праздни-ке казнят его”, „и еще четыре смертные казни преданы только в Великий синедрион”. Поэто-му Ирод, как нарушивший закон, был привлечен к суду синедриона.) Великий синедрион принимал все решения по делам малых синедрионов, вмешивался, когда судьи не могли прийти к соглашению, отправлял дела в малый синедрион, определял новолуния. Однако эти прерогативы ко времени суда над Христом отошли в прошлое. Дело дошло до того, что когда раб царя Янная был привлечен за убийство, то царь сам пошел на суд вместе с ним, и раб был оправдан.

Право меча (Jrea Gladii), т.е. право казни –– было отнято у синедриона, хотя... „разве мы не позволяем вам убивать даже римлян, если они нарушали ограду храма?” – спрашивали завоеватели („Иудейская война, кн.6, гл.2; 4), но в Талмуде говорится, что: „40 лет перед разрушением храма отнято у синедриона право осуждать на смерть”. Иосиф Флавий пишет, что первосвященник не смел исполнять приговоры судей без санкции прокуратора („Иудейс-кие древности”, кн.20, гл.9; 1; Деян.22:30).

XI. Самое раннее время открытия заседаний – 2 часа дня (8 часов утра). Заседать же могли до вечера (т.е. до вечерней жертвы). Ни до рассвета, ни после заката дело не могло быть начато. В праздники и субботу не заседали. По особо важным делам синедрион не мог заседать ни накануне субботы, ни накануне праздников.

XII. Гарантия правосудия синедриона была исключительно велика, этим проникнуто все Писание: „разыщи, исследуй и хорошенько расспроси” (Втор.13:14), „судьи должны хорошо исследовать” (Втор.19:18). „Синедрион, умерщвляющий раз в семь лет — бойня” (Талмуд, „Мактох”). Члены такого суда назывались членами кровавого синедриона.

„Если судья выносит неоправданные решения, он отдаляется от Бога, от Израиля. Но если он судит праведно, хотя бы в течение часа, то он как бы укрепляет мир, ибо в суде как бы воплощено присутствие Израиля”. „Что говорит Бог, когда человек страдает за свой грех? Он говорит: „Моя голова и мои члены страждут”. Если так Он сокрушается о преступ-никах, то как он страдает о крови невинного?” (Талмуд, раббинер Майор).

„Четыре великие правила составляли основу еврейской уголовной юриспруденции:

1) точность обвинения, 2) гласность, 3) полная свобода защиты, 4) обеспечение правиль-ности и беспристрастности свидетельских показаний», «принцип, постоянно проводимый в еврейских писаниях, требует двух условий: гласности и свободы; здесь не подвергали обви-няемого тайным допросам, при котором и невинный мог дать смертельное оружие против себя” (Маккеевов.).

„Точность, обвинение, гласность, свобода подсудимого и гарантия против всего, что может исказить процесс, в том числе и против ошибочных свидетельств” (Salvador „Histoire de Moise et peuple hebreeh” I, v. Paris, 1862).

1. Дело начинается разбором оправдывающих обстоятельств (Талмуд, Sanheder IV, 1).

2. Свидетелями могут быть только лица высокой нравственности и незаинтересован-ные. Враги не допускались вообще, причем врагом считался всякий, с кем подсудимый, поссорившись, не разговаривал три дня.

3. Рабы и женщины также не допускались.

4. Не допускались игроки в кости, голубятники, ростовщики, торговцы (виновные в обмере и обвесе), воры, родственники между собой или судьями (а также, как уже говорили, не могли быть судьями старики, бездетные и кастраты ввиду их жестокосердия).

5. Свидетель, давший показания в пользу обвиняемого, не мог уже свидетельствовать против.

6. Свидетели должны точно указать не только место, время и обстоятельства содеян-ного, но даже мельчайшие обстоятельства. (Примером подобного судебного разбирательства служит история с одной женщиной по имени Сусанна, обвиненной старцами в прелюбодея-нии. Старцы были разъединены, а потом опрошены по отдельности про вид дерева, под кото-рым якобы лежала Сусанна; их разногласия уничтожили показания.)

„Если один показывал, что деяние совершено в 2 часа (в 8 утра), а другой — в 3 часа (9 утра), то их показание может быть принято, так как не все знают часы, но если один гово-рит в 5 (11), а другой — в 7 (13), то их свидетельства цены не имеют, так как все знают, что в 11 часов солнце еще на востоке, а в час оно перешло уже на запад”.

7. Судья при полной доказанности вины должен был спросить свидетеля, старался ли он отговорить преступника и знал ли преступник, что именно ему угрожает. Если свидетель отвечал отрицательно, приговор смягчался.

8. „Будьте медленны в суде”, — одно из трех завещаний мужей великой синагоги, и это касалось осуждения в комнате священника.

9. Кандидаты могли принимать участие в дебатах только тогда, если их мнения были в пользу подсудимого. Время дебатов было неограниченно.

10. Подача голосов шла, начиная с младших.

11. Для оправдания хватало простого большинства, для обвинения же нужно было большинство в два голоса — если его не получалось, то число судей увеличивалось на два и шло новое голосование, и так далее до результатов.

12. Приговор оправдательный объявлялся и исполнялся немедленно, осуждение объявлялось только на следующий день. Тогда снова открывалось формальное совещание, и каждый мог свободно отказаться от обвинения, если за ночь он передумал.

13. Во время шествия на казнь „один из служителей правосудия стоит у двери судили-ща, держа платок, другой же верхом сопровождает шествие до того пункта, с которого он еще ясно может видеть первого. Если бы являлся кто-нибудь, желающий доказать, что осужденный невиновен, то первый машет платком, а верховой с поспешностью возвращает осужденного”, и дело разбирается снова.

14. Пройдя через двор (где остался Петр), стража вместе с узником должна была подняться на лестницу во второй этаж дома, в комнате которого мог бы рассесться трибунал. Сидели полукругом на мягких низких диванах, скрестив ноги на ковре, посередине этой дуги сидел первосвященник (Каиафа) и рядом с ним вице-президент. Внутри полукружия два секретаря или писца: один справа – записывал свидетельства в пользу подсудимого, а другой слева – записывал свидетельства обвинения. Судья сидел в талите (белое шелковое покрывало поверх черной мантии) и тоге.

15. „Не будьте несведущи, – должен был сказать председатель, поднявшись с места.– Одно дело денежная тяжба, другое — суд, на котором идет вопрос о жизни. В первом слу-чае, если ваше свидетельство ложно, все дело может быть исправлено деньгами же, но если ты солжешь в этом суде — кровь погибшего и кровь его семьи до скончания века ляжет на тебя. Посему-то и человек был создан одиноким, чтоб научить тебя: если кто-либо погубит одну душу, то Священное Писание его проклинает, как бы погубившего весь мир. А тот, кто спасет одну такую душу, признается спасителем всего мира”.

16. „Многие лжесвидетельствовали на него, но свидетельства их были недоста-точны” (Мк.1:56).

„По словам двух свидетелей, или трех свидетелей, должен умереть осуждаемый на смерть: не должно предавать смерти по словам одного свидетеля” (Втор.17:6). „Одиночный свидетель должен был сам подвергнуться телесному наказанию, как нарушаю-щий закон Моисея. Свидетельствовать можно было только то, что видел и слышал сам. Если свидетели заявляли о том, что они сами были свидетелями преступления, то только с этого момента начинался процесс.

В случае же со Христом дело обстояло так, что хотя свидетельств было много, но они не составляли согласованной группы. Один свидетель не подтверждал другого. Но вот выступили два согласованных: „Мы слышали, как он говорил: „Я разрушу храм сей рукотворенный, и чрез три дня воздвигну другой, нерукотворенный” (Мк.14:58). Если дело шло о богохульстве, то публика удалялась. Даже свидетели не все должны полностью повторять текст богохульства, достаточно сказать: „И я слышал то, что и они”. Здесь-то и произошло разногласие: дело в том, что Христос о храме говорил дважды и один раз сказал: „Могу разрушить храм Божий и в три дня создать его” — неполное совпадение этих формул (очевидно сначала приводились более мягкие) и сделали оба свидетельства недействитель-ными (а изменять показания на суде было нельзя). Итак, процесс как будто был проигран. Но Каиафа обращается ко Христу с заклятием, строго запрещенным для обращения к подсуди-мому. По древнейшему праву заклятье (клятву именем Господа) могли давать только свидетели (клятва для обвиняемых была возможна лишь по денежным делам). В особеннос-ти это было запрещено в делах, по которым мог быть вынесен смертный приговор (это значило бы прямо толкать подсудимого на клятвопреступление). Кроме того, сказанное самим подсудимым не имело юридического значения, ибо, во-первых, это означило бы осудить человека по единственному свидетельству; во-вторых, „наш закон никого не осуждает на смерть на основании его собственного признания” (Маймонид). Nemo morte aficiatur suo testimonio (рабе Бартенор).

„Так наставники учат — никто не может быть казнен по собственному показанию или по показанию пророков” (Талмуд, Санхедер IV, 2). Каиафа переступил закон. Он сказал: „Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам: Ты ли Христос, сын Божий?” На что Иисус отвечает: „Ты сказал; даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных” (Мф.26:63-64). Каиафа услышав это, хватает край тоги у подбородка и рвет до пояса. Вероятно, то же (богохульство!) сделали и все судьи (закон запрещант чинить такие тоги. Знак высшего негодования или скорби мог произвести любой человек, один только первосвященник не имеет права и не должен рвать свои одежды. („Иудейская война”, кн.15, гл. 4).