Дей Мазаев

ОТВЕТЫ МОЛОКАНИНУ ОТ БАПТИСТА

Помещаемая нами переписка (ответы) брата Д.И. Мазаева с передовым представителем молоканства и его ревностнейшим защитником М.И. Калмыковым имело места несколько лет тому назад и в свое время была частью напечатана в «Миссионерским обозрении», а так как «Миссионерское обозрение» нашими братьями не выписывается и не читается, то эта интересная переписка осталась мало кому известной. Поэтому, желая навсегда сохранить эти письма и высказанные в них все... мысли, мы решили поместить их на страницах нашего журнала, в уверенности, что наши братья прочтут их с большим интересом. (Ред.)

Дорогой и многоуважаемый друг Максим Иванович.

Письмо твое я вчера получил и хочу еще раз, по затронутому тобой вопросу, сказать несколько слов.

Ты ведешь жаркую войну, хочешь стереть ненавистный тебе баптизм с лица земли, навсегда истребить из поднебесной всякую о нем память и тем доставить победу и великое торжество твоим — преданным от отцов — убеждениям. Но мне, друг мой, жаль напрасного расхода твоей энергии и бесполезной траты твоих сил, так как все твои старания и весь твой труд не приведут ни к чему и желанным успехом никогда не увенчаются. Ты говоришь много, убедительно; приводишь массу хороших примеров, но упускаешь из вида уроки прошлого и не понимаешь еще того очень важного обстоятельства, что пока корень дерева еще цел и жив, то сколько бы ни объедали его ветвей, оно все-таки останется живо и его ветви никогда вновь отрастать не перестанут и, лишь когда самый корень будет исторгнут, тогда дерево умрет и все его ветви засохнут сами собой.

Посмотри на многовековую историю христианства — от начала и до днесь, и ты увидишь, сколько оно пережило злых и сильных врагов, которые тысячами уничтожали смиренных овец Великого Пастыря, но его, тем не менее, уничтожить не могли, так как все эти васанские телята жевали и объедали лишь юные ветви и молодые побеги евангельской маслины, а самому ее корню не сделали и не могли сделать никакого вреда. Ты выступил на борьбу с крещением и думаешь когда-нибудь восторжествовать, но ты обрати твой взор на прошлое и узнай, что ты совсем не единственный и далеко не первый противник этой истины, но что были люди, воевавшие против этой воли Божией, которые в этом непохвальном деле чуть не на две тысячи лет опередили тебя, и, когда узнаешь, чем окончились попытки твоих предшественников, то ты, быть может, поймешь, что путь твой неправ, и перестанешь идти против рожна.

Было время, когда во всей вселенной был один единственный Креститель и когда, следовательно, легко и скоро можно было затоптать эту искру, навсегда уничтожить это учение. Законники и фарисеи встретили эту новую проповедь отрицательно и не только сами отвергли волю Божию о себе, не крестившись от него, но и всячески старались помешать святой работе «посланного от Бога», предлагая ему разные вопросы: «Кто ты?» и: «Что же ты крестишь?» и прочее.

Громоносные проповеди «вопиющего в пустыне» делали свое дело, так что и Иерусалим, и вся иудея, и вся окрестность иорданская «входили к нему и крестились от него в Иордане, исповедуя грехи свои». Но так продолжалось недолго, и вскоре обстоятельства приняли другой оборот и сложились более благоприятно для фарисеев и законников: Ирод посадил сначала Крестителя в темницу, а затем вскоре обезглавил его и тем дал фарисейской партии заметный перевес, сослужив таким образом противникам крещения огромную службу. Но как бы эта злая услуга Ирода, полуязыческого еврейского царька, велика и ценна ни была, она все-таки оказалась лишь временной, и радость «слепых вождей» была мгновенна: не успели фарисеи еще успокоиться, как слышат, что Петр ходил в Кесарию и там в доме Корнилия-сотника во всеуслышание говорил, что креститься водою необходимо, и что запрещать этого никто не может. Опять горе; опять надо прибегать к помощи Ирода.

Ирод, особенно примкнувший к фарисейской стороне и старавшийся делать лишь то, что «приятно иудеям», на этот раз сам протянул им свою окровавленную руку, хотя безуспешно: он взял Петра и, задержав его, посадил, как Иоанна Крестителя, в темницу и приказал четырем четве-рицам воинов стеречь его; но Господь, послав ангела Своего, избавил его от руки Ирода и от всего, чего ждал народ иудейский. Но если бы даже Господь и не вступился за Своего служителя и если бы Петру, подобно Иоанну, пришлось сложить под ударами Ирода свою голову, то крещение уже вовсе не могло быть уничтожено, так как Петр был не единственным проповедником крещения, а был одним из многих; и стоит только спокойно и пристально всмотреться в книгу Деяний апостолов, как вы сейчас же увидите едущего на колеснице Филиппа, который, доехав до воды, останавливает колесницу, сходит в воду и — как бы на ваших глазах — собственноручно крестит казнохранителя Ефиопской царицы...

Все эти события доказывают жизненную силу крещения, как воли Божией, вносят в богословие наших предков огромную путаницу и ложатся на молоканской дороге большим и несокрушимым камнем преткновения, о который они, не покоряясь слову, продолжают претыкаться уже целую сотню лет.

Мало этого, когда вы видите, что круг «очевидцев и служителей Слова» начинает заметно, чрез смерть одних и ссылку других, редеть, то на смену им, для продолжения дела Господня, являются новые личности. Так, недавний враг Христа, вчерашний хулитель, гонитель и обидчик, покидает свой прежний лагерь и начинает с редким успехом и необычайной ревностью проповедовать ту веру, которую он еще так недавно силился истребить. Перестав быть «извергом» и сделавшись «избранным сосудом», он прежде всего крестится, а потом крестит Криспа, Гаия, дом Стефана и многих других. Что крестили и другие и что были случаи крещения десятков и даже нескольких тысяч душ сразу — ты, вероятно, помнишь, и я их перечислять не стану.

Проследя все это, мне делается очень удивительно, что ты до сих пор еще не замечаешь, что лишь открытые и явные противники Христа, законники и фарисеи — этот сухой и колючий хворост от старого маврийского дуба, шли против крещения и постыдно отвергали волю Божию о себе, тогда как все ученики Господни, эти юные ветви святой маслины, всегда смиренно склонялись пред волею своего Господина и старались, и спешили, подобно своему Учителю, исполнять «всякую правду». Потому-то мне очень жаль тебя и невыразимо больно за всех наших молокан, что вы, как бы веруя во Христа, но враждебно относясь к крещению, прямо-таки беретесь не за свое дело и служите какую-то фарисейскую службу. У вас с ними только та разница, что те отвергают учение Христа целиком, а вы кое-что принимаете из него; но у вас с ними один дух и одна цель: вы так же, как и они, отвергаете «волю Божию» и так же, как они, стараетесь препятствовать распространению этой истины Господней в народе, и я боюсь, что вас постигнет и одна общая участь...

Итак, ни духовное противодействие надрывавшихся от злости фарисеев, ни губительное орудие Ирода не убили крещения и не остановили, хотя бы даже на время, его дальнейшего распространения: умер смертию мученика первый Креститель, «величайший из рожденных женами», умерли все апостолы Господни, а крещение все живет; оно не было от человеков и от жизни и смерти человеков не зависело; оно было с небес, и никакая бренная рука временного человеческого существа остановить его не в силах. Оно пережило заживо съеденного червями Ирода, пережило всех своих тогдашних противников, дожило до наших дней, успешно борется с современными нам противниками своими, переживет их и будет стоять в силе Господней, доколе стоят небо и земля.

Если ты, несмотря на все это, думаешь попытать твоего счастия и решил далее продолжать твою разрушительную работу, это твое дело, но только знай, что если ты и дальше будешь вести твою борьбу с нами, то это ни к чему не приведет: ни мы, ни апостолы Господни, ни Иоанн Креститель здесь не виноваты, а виноват только Тот, Кто послал их крестить в воде и Кто сказал: «Идите, и научите все народы, крестя их». В отношении преломления хлеба точно так же ни мы, ни коринфяне, ни даже апостол Павел нисколько неповинны, а виновен опять-таки Один только Тот, Кто сказал: «Примите, ядите» и «сие творите». Вся вина апостола Павла в этом деле состоит в том, что он как от Самого Господа принял, так, нисколько не извращая и не перетолковывая духовно, целиком и в точности передал коринфской церкви, и в том еще, что он, ясно изложив порядок совершения вечери перед коринфскими христианами, тем самым нанес вечное осуждение молоканскому богословию, на все лады извращающему это ясное установление Христа Иисуса. И только...

Ты обвиняешь нас в противоречии, что мы якобы говорим одно, а делаем другое, что мы, вместо действительной фабрики, предлагаем лишь картину и прочее, и прочее. Я постарался перед тобою изложить все, что апостолы делали и чему учили, в заключение представляю практику нашего Господа, из которой ты увидишь, что весь этот разлад и кажущаяся двойственность внесены Им. Он говорит о духовном возрождении и очищении человека чрез Слово и вместе с тем Он же крестит, и все идут к Нему, Он говорит о духовном вкушении хлеба, пришедшего с небес, о вкушении Его плоти и крови, и Он же своими руками подает ученикам хлеб и чашу, и прочее. Нас много, и ты всех нас не переговоришь. Господь Иисус Христос — один и главный виновник — и должен, следовательно, быть первым ответственным лицом. Если всех твоих улик достаточно, то ты и можешь начать твои обвинения прямо с Него, и когда там твое дело увенчается успехом, то тогда твоя роль сыграна и цель достигнута, и все введенные Им в ошибку рассыплются сами собой.

В этом приеме я не вижу ничего неестественного, ибо если твоя рука свободно поднимается на учеников, то она не дрогнет подняться и на Учителя, тем более что виноват-то именно Он. Он же, если после твоего суда прибавится еще одна лишняя колючка в Его терновом венце, надеюсь, перенесет и это, как перенес гораздо больше. Вся беда, друг мой, в том, что ты стремишься скорей в Дамаск и обратился спиной к Иерусалиму и не видишь столь ясных истин. Я верю, что когда ты, вместо осуждения, вооружишься молитвою о нас и о себе, то ты увидишь, что у Господа противоречий нет, и что Он так мудро сочетал Свое духовное учение с Его внешнею практикой, что они только взаимно друг друга восполняют и взаимно другое уясняют. И тогда, я уверен, твой острый язык не повернется для укоризны на установления нашего Господа и для какого бы то ни было осуждения нас, Его смиренных учеников. Аминь. Желаю вам познания истины, исполнения и распространения ее в мире.

Любезный друг Максим Иванович.

Теперь только собрался ответить тебе на твое письмо; прошу простить за промедление.

Ты называешь меня «гонителем и хулителем» молоканства, чем я никогда не был и быть не желаю; сам же в это время нападаешь на практику Господа Христа и Его сотрудников и дерзаешь называть оную или «бессмысленной», или — «сухою формалистикой». Меня лично это нисколько не задевает и не оскорбляет, равно как нисколько не умаляет значения и силы моих доказательств, но я боюсь, что ты можешь быть причислен к разряду тех людей, которые злословят то, чего не понимают. Я, правда, веду войну с молоканством, обнаруживаю его слабые места и показываю его богословскую несостоятельность, но это не гонение и не хула, а одна только горькая правда. И этот мой труд я совершаю без озлобления, без раздражения и с истиной христианской любовью.

Молоканство давно представляет собою «наклонившуюся стену» или «пошатнувшуюся ограду», а потому защита молоканства в его настоящем виде есть труд неблагодарный и бесполезный и это значило бы «замазывать трещины грязью», как это делали некогда лжепророки израильского народа. Мое отношение к молоканству было и есть отношение израильтянина к Египту или отношение апостола Павла к еврейству. Египет, доколе не пришла определенная Господом «полнота времени», был для Израиля временным убежищем, где евреи были сокрыты «под тению его»; когда же исполнилось время, то Моисей, не взирая на скорби впереди и на опасность позади, «оставил Египет», и хотя он хорошо помнил слово своего Бога «не возвращайтесь путем сим», но и не забывал сказанного теми же устами «не гнушайся Египтянином» (Вт. 17:16; 23:7).

Точно так же и молоканство для меня было временным плотским гнездом, в котором я прожил долгий период неведения и некоторый период моего «детства» до того момента, когда надлежало «открыться вере». Когда же настал вожделенный час «пробудиться от сна», то хотя я, подобно Елисавете, некоторое время «таился», но уста мои, как некогда уста Захарии, «разрешились», и я, пришедши в возраст, должен был «забыть народ мой и дом отца моего», дабы в числе прочих «живых камней» устроить из себя «дом духовный». С тех пор молоканство смешалось в моих глазах с множеством других религиозных общин, которые, «плодясь и размножаясь» одновременно, наполняют и землю, и церковь либо наполняют последнюю такими существами, «которые от плоти» и от «хотения мужа», а не от Бога родились, и я с тех пор «никого не знаю по плоти». Возвратиться назад тем же путем я уже не могу и не могу гнушаться молоканином, тем более что я имею среди молокан, как и апостол Павел среди евреев, немало «сродников по плоти», за которых я не перестаю возносить к Богу мои молитвы «во спасение».

Верь, что мне очень жаль молокан, родных мне по плоти, что они, читая всегда Слово Божье, стоят как бы очень недалеко от Царствия Божия, а между тем ясное учение Христа Иисуса о крещении и вечере Господней сокрыто от очей их и остается «словом в запечатанной книге» или сокровищем, «сокрытым на поле». Причина такого печального состояния их та, что они, надмеваясь «плотским умом», забывают, что тайны Царствия открывает нам не плоть и кровь, а Отец Сущий на небесах и Сын Божий, который просвещает всякого человека, приходящего в мир. Я до сего дня еще не видел ни одного молоканина, который просил бы Господа о уяснении ему этих установлений Его: все же те, коих я ежедневно и ежечасно вижу, не ищут откровений в благоговейном исследовании Священного Писания с чистою душою и молитвой, а делают только какие-то вылазки и набеги на истину Господню, и — естественно, что Бог не просвещает их тьму и они остаются во мраке. Так было всегда и так будет до конца: искали некогда младенца Иисуса волхвы, искал Его также и Ирод, и что же? Волхвы кашли Его, а Ирод Его не нашел, и почему? Потому что волхвы искали Его с любовью, чтобы «поклониться Ему», а Ирод искал с злобою и коварством, чтобы «погубить Его»... Все сказанное здесь мною относится всецело к молоканским вождям вообще и к тебе, мой друг, в частности, так как ты в этом отношении не составляешь исключения.

Так, ты по поводу моих ссылок на евангельскую историю и практику «очевидцев и служителей слова» заявляешь, что «опровергать практику в буквальном смысле мы не беремся, а сделаем вот что: поставим практики более важные и лучшие» и начинаешь перечислять некоторые из дел учеников Господа, как то: продажу имений; преломление хлеба по домам; приношение для благословения своих детей и прочее. Этим ты показал, что вступать в открытый и честный бой ты не можешь, но и покориться очевидной истине ты тоже не желаешь, а хочешь перенести беседу на иную почву, как бы зайти с тыла. Такой оборот есть ясное выражение бессилия и есть худо скрытое бегство, и он мне очень живо напоминает два исторических события, так что я в твоих словах как бы слышу голос сириян, которые после понесенного от евреев поражения, говорили: «Бог их есть Бог гор, поэтому они одолели нас. Если же мы сразимся с ними на равнине, то, верно, одолеем их», и в твоем маневре зайти с другой стороны я как бы моими глазами вижу бедного моавитского царя Валака, который в бессильной злобе таскает продажного Валаама с одной горы на другую, тщетно ища такого места, откуда было бы можно проклясть народ Божий (3 Цар. 20:23; Чис. 23:13,27). Однако хотя ты прямо опровергать практику Христа и апостолов не взялся, но и не мог обойти это больное для всего молоканства место, которое, подобно расцветшему жезлу Аарона, поставлено Богом «в знамение для непокорных» и служит для них во все времена живым молчаливым укором, и начал, как бы нехотя, пытаться опровергнуть его.

Ты говоришь, что ты неоднократно писал мне и доказывал, что крещение Иоанново и вообще крещение водою относится к Ветхому Завету, и утверждаешь эту твою мысль тем умозаключением, что евреи якобы не видели в этих действиях ничего нового и чуждого их еврейскому культу, а иначе они посадили бы Иоанна на скамью подсудимых. Будучи же ревнителями всех законных омовений, они шли массами к Иордану и омывались. Правда, ты неоднократно писал мне это, и у тебя были сильные потуги доказать этот твой взгляд, но это не увенчалось успехом, так как не Евангелие Иисуса Христа, ни закон Моисеев не поддержали тебя, и ты остался покинут и одинок. А тут еще, как назло, среди поклонников различных омовений нашлись такие законники и фарисеи, которые отвергли волю Божию о себе и не крестились от Иоанна. Эти «порождения ехидны» своим враждебным отношением к воле Божией связали сначала самих себя, а потому впоследствии вяжут и вас.

Чтобы навсегда положить конец дальнейшим ссылкам в этом отношении на Ветхий Завет и преградить тебе путь к этому убежищу, я попрошу тебя и всех твоих единомышленников ответить мне на следующий вопрос: в Священном Писании говорится, что святые будут судить мир. Предположим, что эти «святые» суть молоканские старцы и представим, что среди этих старцев восседаешь и ты. Настает день суда, и в ваше судилище в качестве обвиняемых входят известные вам и нам законники и фарисеи, преданные вашему суду за то, что они некогда, в дни Иоанна Крестителя, отвергли волю Божию о себе, не крестившись от него. Скажи мне, как вы поступите с ними? Если мы знаем, что никто не будет обвинять избранных Божиих, когда сам Бог оправдывает их, то не должны забывать и того, что едва ли кто осмелится оправдывать тех, коих сам Бог обвиняет в Слове Своем (Пр. 17:15; 24:24). Итак, еще раз спрашиваю: оправдаете вы или осудите их? И если осудите, то на каком основании?

Но прежде чем отвечать на поставленный мною вопрос, я попрошу тебя вникнуть глубже в самое обвинение. Слово Господне ставит имена подсудимых к позорному столбу и предает их «вечному сраму» не за то только, что они не крестились, а и за то также, что они не крестились от него, т.е. от Иоанна. Такое двоякое обвинение возлагает на судей двоякую обязанность разъяснить подсудимым и доказать им: первое, что действительно «воля Божия» требовала, чтобы люди крестились в воде и, второе, что эта же воля Божия требовала, чтобы крещение было принимаемо непременно от Иоанна. Когда вы все это разъясните и докажете подсудимым и когда укажете им и соответствующие места Писания, то тогда ваш суд и ваше их осуждение будет совершено «силою Господа нашего Иисуса Христа», а иначе ваш суд будет только судом человеческим. Теперь отвечай мне: как и на каком основании вы поступите с ними?

Ты столь долгое время настоятельно и упорно утверждал, что крещение Иоанново было ветхозаветным, теперь представляется удобный случай доказать это на законниках и фарисеях, и ты постарайся. Одно жаль, что У тебя нет других доказательств, кроме постоянно и безуспешно приводившихся, а именно: книга Левит 16:24 и 17:16 и пророка Исайи 1:16. Рассмотрим эти места: прав-Да, как книга Левит, так и пророк Исайя, одинаково требуют «омовений и очищений», но только ни одно из этих мест Писания не отсылает евреев на Иордан и ни одно из ^{них Не} ставит исполнения этих «относящихся до плоти» омовений в зависимость от постороннего лица, даже больше — точный смысл книги Левит в указанном тобою месте обязывает, чтобы это омовение было совершено на известном «святом месте», т.е. в скинии или в храме (Лев. 16:24; 2 Пар. 4:6-10). А потому, если подсудимых законников и фарисеев причислить к священству, то требовать от них хождения на Иордан и требовать исполнения омовений непременно от Иоанна положительно нельзя, ибо они всякое омовение могли совершить сами и в храме; если же подсудимых отнести к простонародью, то дело становится еще проще, и им нет никакой надобности идти к Иоанну или на Иордан и даже в самый храм, ибо они все свои «различные омовения» могли совершать сами и у себя на дому из таких же «каменных водоносов», которые тебе достаточно известны и которые у них по их «обычаю очищения» всегда имелись (Ин. 2:6).

Итак, как же вы поступите с ними?

Боюсь, что вы по отношению к законникам и фарисеям окажетесь в таком же затруднительном положении, в каком некогда законники и фарисеи оказались по отношении к женщине, взятой в прелюбодеянии (Ин. 8: 1-9).

Желаю тебе всего хорошего.

Любезный друг Максим Иванович!

18 сего декабря я послал тебе мое первое ответное письмо, теперь же — как продолжение первого — посылаю сие второе. В первом письме я ограничился опровержением твоих прадедовских взглядов на Иоанново крещение, как на ветхозаветное еврейское омовение; теперь же мне предстоит доказывать, что крещение Иоанна и вообще крещение водою не было ветхозаветным омовением и не имело с ним ничего общего, а представляло собою новое, не зависящее от Синайского законодательства, откровение Бога, предназначенное отнюдь не для подзаконного еврейства, а для людей всех племен и языков, имевших составить из себя во Христе Иисусе «дом духовный» — «жилище Божье».

Приступая во имя Господне к моей, хотя и нелегкой, но очень для меня приятной задаче, я не буду вести тебя в дебри человеческих умозаключений и предположений, а приведу тебя к вопросу моего Господа, вопросу, именно, о крещении Иоанна, предложенному некогда иерусалимским фарисеям и книжникам: «Крещение Иоанново с небес было или от человеков?»

Зная, что даже патентованные лицемеры не посмели отрицать небесного происхождения крещения, я почитал бы излишним входить в подробное объяснение этого, в сущности уже давно решенного вопроса, но, зная также отрицательное и даже враждебное к этой ясной истине всего нашего молоканства отношение и имея обильные на этот счет в Слове Божием доказательства, я с радостью пользуюсь представившимся мне случаем привести таковые и в возможной полноте раскрыть пред вами этот вопрос.

Не скрою, что всегда, беседуя с представителями молоканства по данному вопросу, я выносил убеждение, что они знают кое-что по вопросу как бы понаслышке и что вопроса в его полноте они никогда не исследовали и самого Евангелия как бы никогда не читали. Отсутствие группировки текстов и цельности представления о предмете меня всегда поражало, огорчало и устыжало, и я с грустью сознавал, что других выводов о крещении, кроме тех, кои они высказывают, от них при их настоящем отношении к Священному Писанию и ожидать нельзя. Ибо, кто читает Слово Божье без строго определенной цели уяснить себе истину, без благоговения, без молитвы и не останавливается для серьезного размышления, а лишь случайно и как бы мимоходом схватывает отрывочные сведения, коим также придает свою окраску, то такой человек, или «муж безрассудный», как его называет Сам Господь, легко может впасть в опасную ошибку и вывести заключение не только не близкое к настоящей истине, а даже совершенно ей чуждое. Если, например, взять отрывочно слова ангела о Иоанне Крестителе: «он предъидет пред Ним», т.е. пред Господом или слова евангелиста: «явился Иоанн, крестя в пустыне» и прочее (Лк. 1:17; Мк. 1:4), то ведь совсем нетрудно вывести заключение, что он «предъидет» или что он явился сам собою и что, следовательно, крещение Иоанново было не с небес, а от закона Моисеева или просто «от человеков». Когда же слово Господне исследуется во всей его полноте и когда добросовестно принимаются во внимание все касающиеся данного вопроса свидетельства оного, то результат получается совсем иной и истина Господня представляется духовному взору человека во всей ее полноте, во всем ее блеске и величии. Так как, кроме приведенных мною двух свидетельств, мы имеем множество других и между ними имеем свидетельство «больше человеческого» — свидетельство Самого Господа, Который не только открыл нам, что из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя, но и засвидетельствовал, что именно о нем, то и было некогда сказано Богом чрез пророка Малахию: «Се, Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим». После такового свидетельства нам становятся вполне ясными и понятными слова ученика, которого любил Иисус: «Был человек, посланный от Бога; имя ему Иоанн» (Ин. 1:6).

Это еще не все. Мы должны быть особенно благодарны возлюбившему нас Господу, что Он все более и более просвещает нашу тьму и тем облекает нас во всеоружие света. Царь Ирод, хотя и жил среди имевших о Христе обетование евреев, однако был настолько окутан тьмой, что не знал ни не времени, ни места рождения Христа; пришедшие же откуда-то с Востока мудрецы (волхвы) не только видели звезду Господа, но могли объяснить несчастному Ироду даже время появления звезды (Мф. 2:1-7). Так и нам ныне наш Господь открывает, как тайну Своей воли, так равно и время, когда эта воля бывает впервые возвещена грешному человечеству. Относительно этой отвергнутой фарисеями и законниками «воли Бо-жней» нам тоже определено открыто, и мы знаем, что она возвещена не на Синае, не чрез Моисея, Иисуса Навина, не во дни судей или Царей Израилевых, а в пустыне, в пятнадцатый год правления Тиверия Кесаря при первосвященниках Анне и Каиафе, когда Иоанн, сын Захарии, получив «глагол Божий», проходил по всей окрестной стране Иудейской, проповедуя крещение покаяния и крестя в пустыне (Лк. 3:1-3; Мк. 1:4). Из всего сказанного мною выше для нас вполне ясно, что крещение Иоанново было с небес и представляло собою «правду» и строго для всех человеков обязательную волю Божию (Пс. 118:138; Лк. 7:30).

Далее. В первом моем письме я говорил, что Слово Божье предъявляет к фарисеям и законникам двоякое обвинение и настаивал, чтобы вы, как судьи, разъяснили подсудимым, что воля Божия требовала не только, чтобы люди крестились в воде, но чтобы крестились непременно от него, т.е. от Иоанна Крестителя. Теперь я нахожу своевременным точнее разъяснить тебе это обвинение.

Выше мы доказали, что Иоанн Креститель был действительно «послан от Бога», и, надеюсь, нетрудно будет доказать, что он был послан не только как пророк и проповедник, а и как креститель, и имел поручение не только проповедовать крещение покаяния, а и «крестить в воде», и он, повинуясь глаголу Божию, явился, крестя в пустыне, и все овцы Господни, слушающие голос своего доброго пастыря, не омывались сами, как это было в Ветхом Завете, а приходили «к нему» и крестились «от него» (Ин. 1:33; Мк. 1:5). Вам, запутавшимся в дебрях праотеческих преданий, понять это, пожалуй, трудно, и вы, не мудрено, станете оправдывать фарисеев и законников, но тогда понять это было нетрудно, ибо это было очевидно, тем более что и Сам будущий Судья живых и мертвых, пред Которым фарисеи — прах и пепел и у Которого даже Иоанн, величайший из рожденных женами не почтил себя достойным развязать ремень у обуви, не только не пренебрег воли Божией, но, подчиняясь «правде», возвещенной «с небес», тоже крестился от него (Мф. 3:13; Мк. 1:9).

Какое же оправдание могут найти для себя жалкие «порождения ехидны», отвергнувши волю Божию и не крестившись от него?

В начале письма я сказал, что крещение Иоанна не было пережитком Ветхого Завета и предназначалось Богом не для ветхого еврейства, а для «новой твари», имевшей во Христе Иисусе устроять из себя «дом духовный». Что оно не было ветхозаветным, выше доказано, теперь вкратце скажу о нем как учреждении новозаветном.

Господь наш, Иисус Христос, в Свое пришествие имел целью возвестить Евангелие благодати Божией всей твари поднебесной; сказать: мир дальним и ближним и, собрав всех рассеянных чад Божиих воедино, создать из них Церковь Свою. «Посланный пред Ним» Иоанн Креститель должен был «прийти прежде и устроить все», и он, предшествуя Господу, имел дать уразуметь народу Его спасение в прощении грехов их; многих из сынов Израилевых обратить к Господу Богу их и таким образом представить грядущему Господу «народ приготовленный" (Мф. 17:10-'l3; Лк. 1:77; 16:17). А потому и крещение его не было тем, только относящимся «до плоти» омовением, как это было в Ветхом Завете, а было и духовным приготовлением народа, который он крестил крещением покаяния, и говорил людям, чтобы веровали в Грядущего, и о Судии, и суде вечном (Деян. 19:14; Мф. 3:11-12), так что только те бедные люди, которые получили от отцов своих в печальное наследие «сомкнутые очи» или «огрубелое сердце» могут не увидеть и не понять, что крещение Иоанново есть, как говорит евангелист Марк, «начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия» (Мк. 1:1).

Факты. Когда после вознесения Иисуса Христа церковь решила избрать из среды своей одного ученика, чтобы принять жребий служения и апостольства, от которого отпал Иуда, то поставила непременным условием, чтобы избираемый был одним из тех, которые были с апостолами во все время, когда был и обращался с ними Господь Иисус, начиная с крещения Иоаннова (Деян. 1:21-22). Евангелист Лука, чтобы дать Феофилу твердое основание того учения, в котором он уже был наставлен, решил о всех совершенно известных событиях описать все не только по порядку, а и сначала, и начинает с Иоанна Крестителя (Лк. 1:1,3,5).

Все приведенное мною совокупно удостоверяет, что кто не принимает учения Христа «сначала» и кто не почитает крещение Иоаннова «началом Евангелия Иисуса Христа», тот «твердого основания» в этом учении не имеет и иметь не может.

Любезный друг Максим Иванович.

За время, как я послал тебе одно за другим два письма, ты, полагаю, мог обсудить все мною сказанное и понять, и оценить положение законников и фарисеев как подсудимых, а также и положение ваших старцев в чужой для них роли судей.

Не знаю, какое впечатление этот вид суда производит на тебя, мое же впечатление таково, что я не пожелал бы не только себе или тебе как другу, а и злейшему моему врагу ни того позора, чтобы разделять участь подсудимых, ни той «чести», чтобы сидеть среди ваших судей на их скорбном седалище, ибо положение, как тех, так и других, равно плачевно, и все они одинаково несчастны — фарисеи и законники, отвергнув волю Божию о себе, поставили себя печальным памятником истории как противников Бога и навлекли на себя справедливое осуждение благомыслящего человечества во все прошедшие и грядущие века доколе стоят солнце и луна; ваши же старцы, своим противоевангельским богословием, так запутали себя, что попали в положение прямо-таки безвыходное: если оправдать подсудимых, то это значит идти против Слова Божия и своими руками вписать свои имена в списки таких судей, которые и «Бога не боятся и людей не стыдятся» и которых Слово Господне клеймит наименованием «неправедных»; если же их осудить, то значит вместе с ними осудить и самих себя, и своих предков, и всю свою многолетнюю богословскую систему, и бедным старцам, попавшим «во мрежу свою», не остается иного исхода, как на все вопросы Господа о виновности или невиновности подсудимых повторить старый фарисейский ответ, данный ими некогда по тому же вопросу и в таком же затруднительном положении: «Не знаем»...

Итак, внимательное и добросовестное изучение Священного Писания открывает нам, что крещение водою, получивши свое начало одновременно с проповедью Евангелия Господня, шло всегда рука об руку с проповедью Царствия Божия, составляя существенную часть оного, и будет сопровождать оную «во все дни, до скончания века». Таково повеление Господа, данное Духом Святым уже по воскресении Его из мертвых (Деян. 1:1-2; Мф. 28:18-20).

Теперь, в заключение нашей беседы, я должен буду пойти на твою «удочку» и объяснить значение крещения и его внутренний смысл и содержание. Ты почему-то боялся, что меня на удочку «не затянешь», но это ошибка. Я, правда, в беседах о истине Господней никогда и никому ни крючков, ни удочек не расставляю, ибо нахожу это несовместимым со святостью задачи; если же мои друзья ставят удочки, то я иду, не уклоняясь, ибо знаю, что если Господь мой со мною, хотя бы меня повели и долиной «смертной тени», мне не будет зла и нога моя не поколеблется.

Крещение Нового Завета многими приравнивается к овениям ветхого Синайского закона, с чем оно ничего общего и никакой связи отнюдь не имеет; если же его и можно сопоставлять с каким-либо ветхозаветным установлением, то только с обрезанием, с которым оно, действительно, имеет некоторое сходство, а именно: есть пасху мог по закону только тот, кто был уже обрезан; пребывать «в общении», преломлении хлеба и в молитвах церкви Господней имеют нравственное право лишь те, кои «охотно принявши Слово Господне, крестились» (Исх. 12:43-48; Деян. 2:41-42). Но несмотря на это «некоторое» сходство, в этих двух установлениях есть и огромное различие — первое из них требовало «осьми дней от рождения да будет у вас обрезан в роды ваши всякий младенец мужеского пола»; второе же установление так говорит: «идите научите все народы, крестя их» и: «кто будет веровать и креститься, спасен будет» (Быт. 17:12; Мф. 28:19; Мк. 16:16). И, как на священниках Ветхого Завета лежала священная ответственная нравственная обязанность выяснить и убедиться, что день обрезания младенца есть именно «осьмой день» от его рождения, так на служителях Евангелия Господня лежит еще более ответственная обязанность предварительно «научить» человека и убедиться, что он уже имеет веру, и тогда-то уже можно преподавать крещение. Так действовал первый креститель, крестя людей крещением покаяния, говоря им, чтобы веровали во Грядущего по нем, т.е. во Христа Иисуса (Деян. 19:4); так действовал апостол Петр, когда иерусалимляне, тронутые его замечательной проповедью, спросили его и прочих апостолов: «Что нам делать?» Он отвечал: «Покайтесь и да крестится каждый из вас»; также действовал и Филипп-благовестник, когда, приехав к воде, евнух сказал ему: «Вот вода; что препятствует мне креститься?» «Если веруешь от всего сердца, можно», — был ответ Филиппа и, когда евнух отвечал: «Верую, что Иисус Христос есть Сын Божий», Филипп сошел вместе с ним в воду и крестил его; тоже было и в Самарии, где от того же Филиппа крестились мужчины и женщины, которые были крещены не раньше, как когда предварительно поверили Филиппу, бла-говествовавшему о Царствии Божием и о имени Иисуса Христа (Деян. 2:37,38; 8:35-38; 8:12).

Учение передовых представителей Православной церкви и ее древняя практика вполне подтверждают только что высказанное мною, и, думаю, что ты особенно не обвинишь меня, если я позволю себе привести несколько выдержек из руководящих сочинений Православной церкви и ее канонизованных учителей. Василий Великий так говорит: «Вера и крещение суть два способа спасения, между собою сродные и нераздельные. Ибо вера совершается крещением, а крещение основополагается верою, а то и другое исполняется одними и теми же именами. Как веруем в Отца и Сына и Святого Духа, так и крестимся во имя Отца и Сына и Святого Духа. И как предшествует исповедание, вводящее во спасение, так последует крещение, запечатлевающее собою наше согласие на исповедание.» Практика древней Православной церкви вполне отвечала учению Великого Святого, а именно: «пастыри церкви, с самого начала ее, от всякого, приступающего к крещению, прежде всего требовали веры и с этой целью старались предварительно огласить его евангельской проповедью, наставить в истинах веры, испытать в них и тогда-то уже преподавали крещение» (Догм. Богосл. Макария, т. II, стр. 327, 344).

Иначе и быть не должно; ибо Церковь ли в ее совокупности, отдельные ли личности в частности, если только они руководятся учением Господа и примерами Его ближайших преемников — «очевидцев и служителей слова» — к иному выводу и иному заключению прийти, конечно, не могут. Ибо, кроме всего того, что уже приведено мною выше, мы имеем в Священном Писании такой многозначащий и многоговорящий нам исторический факт, что крещение не по истине евангельской — без предварительного основательного наставления в учении Господнем — даже не признавалось крещением и повторялось (Деян. 19:1-5).

Человек, как известно, состоит из души и тела, а потому и делится в Священном Писании на «внутреннего и внешнего» (2 Кор. 4:1). Это деление человека на его составные части дает нам возможность яснее открыть огромное существенное различие и двух различных установлений: обрезание Ветхого Завета и новозаветного крещения. Так, священники Ветхого Завета, посылавшиеся некогда буквою закона к осьмидневному младенцу, — посылались ли к «внутреннему» или «внешнему» его человеку? Апостолы Господни — «очевидцы и служителя слова», посланные «по всему миру» и имевшие целью «проповедовать Евангелие всей твари» и «научить все народы», посылались ли к «внешнему» человеку или к «внутреннему»?

Принимая во внимание духовное состояние ребенка, цель посольства священников и их «оружия воинствова-ния», совсем нетрудно решить, что они посылались отнюдь не к духу, а просто к плоти ребенка, почему и обрезание у апостола называется «наружным на плоти» (Рим. 2:28). И не только обрезание, а и кропление и различные омовения были относящимися «до плоти» и имели целью, дабы чисто было тело, да и самое священство, служившее «смертоносным буквам», было священством по закону заповеди «плотской», равно как и весь Израиль был Израилем «по плоти» (Евр. 9:10,13; 7:16; 1 Кор. 10:18). Получившие же от Господа милость и способность быть служителями Нового Завета, уже не буквы, а «духа», и имеющие оружия воинствования «не плотские» и посланные проповедовать Евангелие всей твари и научить все народы, посылались уже не к плоти человека, а к его духу, и были в истинном смысле слова «сеющими духовное» — «сеющими в дух», и хотя мы видим крещение «внешнего» человека, видимо сходящего в воду или выходящего из воды, то приведенные выше места Писания совокупно утверждают, что «внешний» человек сходил в воду не иначе, как по требованию «внутреннего», и допускался служителем Божиим до крещения не иначе, как когда предварительно «посеянное в дух» производило надлежащее действие, ибо иначе крещение, совершенное без обязательного «обещания Богу доброй совести», не признавалось за крещение, как уже показано выше, а было не больше как «омытие плотской нечистоты» (Деян. 8:36-38; 1 Пет. 3:21).

Теперь в заключение всего я должен буду показать, какое место в ряду прочих повелений Бога занимает крещение и что оно собою представляет.

В последнем, посмертном повелении Воскресшего из мертвых, где заповедано крещение, мы ясно различаем три отдельных вида воли Господней, а именно: 1) научите; 2) крестя их и 3) уча их соблюдать все (Мф. 28:19-20). Из этого повеления Господа видно, что крещение водою занимает среднее место между обращением грешного человека к Богу и между его дальнейшей жизнью в Боге; оно служит средостением между смертью и жизнью, между верою и делом. Для уяснения этой моей мысли я еще раз проведу сравнение крещения с обрезанием, только не с обрезанием Авраамова потомства, а с обрезанием самого отца всех нас — Авраама, чем оно имеет большее сходство. Слово Господне нам свидетельствует, что Аврааму была некогда вменена праведность, что он наречен другом Божиим и что, наконец, ему даровано было обетование быть «наследником мира»; оно свидетельствует нам также, что ни одно из помянутых благ не было даровано ему законом и что ни одно из них не было дано ему в награду за обрезание, а что все они были приобретены «праведностью веры». Тем не менее мы видим, что Авраам должен был получить обрезание и — получил его.

Что же на самом деле изображало или должно было изображать это обрезание почти столетнего старца — обрезание, стоящее по середине между моментом его веры и тем знаменательным фактом, что он впоследствии принес в жертву единородного?.. Ныне мы узнаем из Писаний, что это обрезание было своего рода «печатью праведности» — ни средством, ни причиной праведности, а печатью той праведности, которую он уже имел до обрезания, — печатью праведности по вере (Рим. 4:9-11), и, познаем по духу, что результатом внутреннего процесса веры и покорности воле Бога во вне было то, что Авраам сначала внутренне (верою) выделился из массы всех прочих человеков и даже от дома отца своего, и, приняв знак обрезания, — «печать праведности», он и внешним своим человеком перешагнул через ту, указанную Богом, грань, которая в продолжение длинного ряда веков отделяла Божий народ от людей мира сего — от язычников, и он таким образом внутренне и внешне облекался в совершенно иной облик — в такого человека, в которого пожелал облечь его Сам Бог, и делался в своем роде некоторым «начатком» созданий Божиих. Заповедь же дальнейшего обрезания потомков «Друга Божия» и данный им впоследствии закон имел и Целью облечь и их в свою очередь в Авраама — отца их... таким образом, Авраам является не только отцом своего потомства, но и его прототипом, и всякий из его многочисленных потомков во все века имел своею задачей внутренне и внешне в большей или меньшей степени от-разить в себе самом облик отца своего Авраама, постав-ленного Богом, как их первообраз, как их прототип.

Как прообразом и прототипом для евреев был Авраам, так для нас первообразом и прототипом слово клятвенное поставило Сына «на веки совершенного», Который родился от семени Давидова «по плоти» и открылся Сыном Божиим в силе, «по духу святыни». По духу святыни мы видим, что в нем была жизнь, и жизнь была «свет человеков», что Он был «полн благодати и истины» и что видевшие Его видели «славу Его», славу как «Единородного от Отца»; плотию же, мы видим: Он приходит на Иордан к Иоанну креститься от него, сходит в воду и выходит из нее. Напрасно Иоанн старается удерживать Его: Он объявил, что так подлежит Ему и всем «нам» исполнить «всякую правду», и крестился. Отныне наша задача и цель жизни — быть во всем «подобными образу Сына Божия», «облечься во Христа». Внутреннее подобие «образу Сына Божия» достигается так: человек, «наученный Царствию Божию», получая от «полноты» Своего Учителя благодать на благодать, делается, как и Учитель его, «светом миру», и, взирая на славу Господню, постепенно «преображается» в тот же образ, от славы в славу, и может в конце своего совершенствования достигнуть меры «полного возраста» Христова; внешне же он, подобно своему первообразу, сходит в воду и крестится, и у него, как и у Авраама — отца его — результатом внутренней работы и внешней покорности «воле Божией» бывает то, что он внутренне и внешне уподобляется Вождю спасения — «облекается во Христа».

Выше я говорил, что Авраам, совершив обрезание, тем самым перешагнул ту грань, которая отделяла и продолжает еще отделять еврейский народ от мира язычников; теперь мы доходим или уже дошли до той другой грани, которая по воле Господней с момента крещения отделяет детей Божиих Нового Завета от всех племен земных и от еврейского народа в частности. Апостол Павел очень удачно сравнивает крещение с гробом, в котором «погребается» прежняя национальность крестящегося, после которого уже нет ни Иудея, ни Еллина. Как бы эти слова ни казались тебе странными и соблазнительными, но они все-таки тем не менее истинны, и Слово Господне подтверждает это, ибо мы видим, что верующие евреи, если они не были крещены, называются «уверовавшими Иудеями» (Ин. 8:31), тогда как верующие и крестившиеся обязательно теряли свою прежнюю национальность и все делались во Христе Иисусе «одно», и, хотя мы встречаем в Священном Писании выражение, вроде: «верующие из обрезанных», «братья из язычников» (Деян. 10:45; 15:23), то здесь как бы сообщается их старый адрес, показывается их прежняя национальность — не больше.

Если я сказал, что слова мои могут показаться тебе странными или соблазнительными, то сказал только потом}', что знаю наследственное отвращение к крещению у всех молокан, у которых это отвращение с годами доходит до ужасных размеров, в сущности же в моих суждениях ни странного, ни соблазнительного ничего не содержится, тем более если ты не забыл сказанного мною об Аврааме, который не только был прототипом для евреев, но как отец всем нам, был и прообразом всех нас, дабы и нам впоследствии, как ему некогда, «вера вменилась в праведность», и если ты не упустил из вида сказанного мною и относительно крещения, которое не устраняет веры, не предшествует ей и которое — как справедливо сказал Св. Василий Великий — «основополагается верою».

Аврааму, как сказано, вера вменилась в праведность и вменилась не по обрезании, а до обрезания, однако же он тем не менее должен был по воле своего Бога получить и наружный «знак» и — получил его. Потомки Авраама, имевшие своею задачей внутренне и внешне «изобразить» в себе Авраама, должны были знать, что одно «наружное» обрезание не облекало их вполне в «подобие» отца их и не давало им полных прав на усыновление, ибо Авраам в истинном смысле слова был отцом не тех, кои только получили знак обрезания, а тех, кои вместе с тем ходили «по следам веры» его. Однако же это обрезание «наружное на плоти» было тем не менее так в очах Божиих важно, что необ-резанный «истреблялся из народа».

Так было с плотским потомством Авраама — с Израилем «по плоти», так же в известном смысле должно быть и с духовным «семенем Авраама» — с «Израилем Божиим» (Гал. 6:16). Писание, провидя, что Бог верою оправдывает язычников, предвозвестило Аврааму: «в тебе благословятся все народы». Итак, заключает свою мысль апостол Павел, верующие благословляются с верным Авраамом, и если написано, что Аврааму вера вменилась в праведность, то не в отношении к нему одному написано, но и в отношении к нам: вменится и нам. Это обетование, данное Аврааму, исполнения которого ожидали двенадцать колен, для апостолов был уже совершившимся фактом, и они свидетельствовали и свидетельствуют, что, «оправдавшись верою», они имеют «мир с Богом», и свидетельство исполнившегося обетования было по воле Господа целью и задачей всей их многотрудной и многоскорбной жизни во Христе.

Пройдя долгий исторический путь от Авраама и доходя ближе и ближе до наших дней, мы видим, что Господь и на нас распространяет благотворное действие Своего Евангелия и из нас, как из камней, воздвигает детей Аврааму. Его слово: «идите по всему миру и проповедуйте Евангелие впей твари» берет и нас под свой покров и вливает и в наши сердца свой мир, свое утешение, и когда мы глубже «исследуем Писания» и полнее познаем сокрытую в них «тайну» Божию, то сердце наше бывает полно священного восторга от премудрых и благих путей Его.

Мы теперь видим, что Авраамово потомство делится на две различные половины — на потомков «по закону» и потомков «по вере». Первые из них есть «плоть от плоти» и «кость от костей» Авраама, другие же еще сравнительно недавно были «чужды заветов обетования» и были «безбожники в мире», и любовь Божия, разрушив «преграду», сделала из обоих одного «нового» человека, устрояя мир. Богатство «славного наследия», предназначенного издревле для язычников, открыто нам, и мы видим, что Бог поистине «предусмотрел о нас нечто лучшее»: мы, некогда безбожники в мире, соделываемся «согражданами святым» и в нашем облике приближаемся к образу отца нашего Авраама гораздо более, чем все его потомство по плоти. У Авраама, как нам известно, дело спасения начиналось с сердца (верою) и кончалось печатью на плоти; у детей его наоборот — начиналось с плоти (обрезание в осьмой день) и должно было оканчиваться сердцем.

Мы кратко касались повеления воскресшего Господа и различали в нем три различных вида воли Его, теперь я коснусь того же повеления, только по Евангелию не от Матфея, а от Марка, где мы опять различаем два вида или два средства спасения: «кто будет», первое — «веровать» и второе — «креститься, тот спасен будет». Исполняя эту волю нашего Господа как раз так, как она здесь выражена, мы убеждаемся, что эти дети Авраама более «изображают» в себе образ своего отца и то подобие, которое плотскими потомками «друга Божия» достигалось лишь в конце их жизни, «наследники обетования» по вере получают в начале пути — с момента веры, и их крещение, подобно обрезанию Авраама, есть лишь своего рода «печать праведности» по вере.

Другое дело, друг мой, если бы я настаивал на крещении без веры о, тогда, конечно, было бы странно и был бы соблазн — уподоблять человека Аврааму или Христу путем внешних обрядов, но этого у меня не было и нет. Я говорил выше, что крещение без веры не есть крещение, а есть только плотской нечистоты «омытие» — одна наружная обрядность. Св. Кирилл Иерусалимский так говорит о крещении без обращения души, без истинной спасительной веры во Христа: «крестился некогда Симон (Волхв); крестился, но не просветлился: телом вошел в воду и телом вышел из нее, душею же не спогребся Христу и не совосстал с Ним».

Итак, хоть мы, как «семя Авраамово», получаем от Господа все блага — оправдание, прощение грехов, обещанного Духа — верою и по вере делаемся сынами Бо-жиими, но независимо от сего, мы, взирая на Начальника и Совершителя веры с покорностью и благоговением, стараемся «исполнить всякую правду» и тем внутренне и внешне «облечься во Христа» (Гал. 3:26-27). Ныне это крещение, как некогда обрезание, по воле Господа делит «всю тварь» на две отдельные половины — одни, «охотно приняв слово», крестятся и присоединяются к церкви Господней и у них по отношению к крещению могут быть только два вопроса: что препятствует и кто может запретить? С этими людьми я готов соединиться в жизни и в смерти и могу сказать с Валаамом: «Да умрет душа моя смертию праведников, и да будет кончина моя, как их»; другие же отвергают волю Божию о себе, злословят то, чего не понимают, и в их глазах крещение, освященное словом Господа и Его примером, есть лишь «не целомудренное купанье» или «бессмысленная практика», и они своим отношением к установлению Господню прямо включают себя в число законников и фарисеев, занявших печальное место в истории церкви Господней. С этими людьми я не имею и не желаю иметь ничего общего, и в совет их да не внидет душа моя, и к собранию их да не приобщится слава моя...

Поздравляю с предстоящим праздником.