Дэвид Берсо

ДУХ РАННЕГО ХРИСТИАНСТВА

Это одна из первых лекций, которая я читал на тему раннего христианства. Раньше я много говорил на эту тему. Это было 15 лет назад. Сегодня же я почти никуда не ежу и не читаю лекций. Однако недавно, когда я пересматривал свои записи 15-летней давности, я был удивлен в какой же мере я и сегодня согласен с тем, о чем я говорил тогда. И знаете ли, я был рад обнаружить, что мои взгляды остались такими же, как и раньше. Аспекты, которые я увидел в раннем христианстве тогда, те же, что я вижу и сегодня. Разница лишь в том, что 15 лет назад я надеялся воссоздать раннюю Церковь. Это проявлялось бы в том, чтобы мы поклонялись Богу так же, как и они, мы придерживались быть тех же самых доктрин, что и они, и наша модель церковного руководства следовала бы их модели. И я верил, что если мы будем придерживаться всех этих аспектов, то нашим результатом будет такая же преданность и Иисусу Христу, какая была у них.

Однако Бог показал мне за эти 15 лет, что копирование ранней Церкви не должно быть нашей основной целью. Вместо этого нам следует сфокусировать свое внимание на Царствие Божием, на Царе этого Царства и на Его Отце точно так, как это было у ранних христиан.

Их выделял тот факт, что их взаимоотношения с Иисусом Христом были в любви, в вере и послушании. Это именно то, на чем нам следует сосредоточиться, а не на попытках заново воссоздать раннюю Церковь.

В то же время есть многое, чему нам следует научиться у первых христиан, потому что со времен II века не было такого периода, когда бы вся Церковь была бы в таком огне за Христа, и большинство христиан были истинно тем, что я называю христианами Царства, так как они прожили жизни как граждане другого Царства. Они действительно были странниками и пришельцами здесь на Земле.

Итак, сегодня мы рассмотрим 7 характерных черт раннего христианства. Это те свойства, которые были бы полезны нам сегодня. Это те 7 аспектов, которые дали раннему христианству его характер.

1-й характерной чертой являлось то, что первое христианство было христианством, которое ставило образ жизни превыше доктрины, отношения с Иисусом Христом превыше теологии. И это, вероятно, наибольшая разница между первым христианством и христианством, существующим со времен Константина.

Сейчас, когда я использую слово христианство, я употребляю его в очень широком смысле, означающим всех людей, которые открыто заявляют, что верят в Иисусах Христа, как своего спасителя. Я вполне осознаю, что многое из того, что сегодня считается христианством, не является настоящим христианством. И, пожалуй, стоит также объяснить, что я подразумеваю под словом «доктрина».

По сути, в первоначально слово «доктрина» происходит от слова, означавшего «учение». Сейчас я не закладываю в смысле этого слова тот аспект, что первое христианство непременно ставила образ жизни при выше учения, потому что многое из их учения касалось именно аспектов образа жизни. Но слово «доктрина» имеет общий корень со словом «доктор», а слово «доктор» изначально означало «учитель». Но сегодня, когда вы скажете «доктор», большинство людей думают, что вы говорите о враче.

Точно так же, когда сегодня кто-то говорит о доктрине, он имеет введу теологию, совокупность, богословских постулатов, а не учения об образе жизни.

Итак, говоря о раннем христианстве, я в основном имею в виду Церковь II века, и многое из того, что я говорю, также относится к Церкви III века. Ближе к III веку, некоторые аспекты христианства начинают меняться. И несомненно, характерные особенности, о которых мы сегодня будем говорить, также можно отнести и к Церкви I века.

Самая главная разница между Церковью I и II веков заключается, во-первых, в том, что апостолов уже не было. Во-вторых, в I веке огромное количество энергии и времени апостолов было посвящено определению учения христианства и основанию Церкви.

Затем, на протяжении первых десятилетий Церковь решала важный вопрос должны ли язычники соблюдать закон и быть обрезанными, чтобы стать христианами. Приближаясь ко II веку, мы видим, что этот вопрос уже решен и не является проблемой.

Когда Церковь была молодой, христианство было тем, чем жили. В отличие от этого, после Никейского собора в 325 году и периода Константина, христианство главным образом стало тем, во что верили. Быть христианином означало в уме или словесно исповедовать символ веры или ряд доктрин. Пост-никейские христиане в основном указывали на ряд доктрин, когда хотели объяснить язычникам, что такое христианство. Вот во что мы верим.

В отличие от этого, христиане II века указывали на Нагорную проповедь, чтобы показать во что они верили. Очень хорошо по этому поводу сказал Иустин Мученик: «Если же найдутся такие, которые не так живут, как учил Христос, тогда будет известно, они не христиане, хотя и произносят языком учения христиан».

В начале II века Орестид описал христиан своего времени. В письме царю он сказал:

«И жены их, царь, чисты как девы, и дочери их благовоспитаны. И мужья их воздерживаются от всякого беззаконного сожития, и всякое нечестие в надежде на будущее воздаяние на том свете. Рабов же и рабынь и детей, если их имеют они, из любви к ним убеждают сделаться христианами, и когда они становятся ими, они без различия называют их братьями. Они кротки и услужливы, ненавидят ложь и любят друг друга. Вдовиц призирают, сирот не покидают, охотно жертвуют неимущим. Когда увидят иноземца, выходят из жилища и приветствуют его как истинного брата, ибо и самих себя они называют братьями не по плоти, но по духу. И когда кто-либо из бедных помирает и его увидит кто-нибудь из христиан, то он по силе возможности берет на себя заботу об его погребении. И если они услышат, что кто-либо из них пленен или терпит несправедливость за имя Христа, они все заботятся о нем, и если возможно освобождают его. И если кто-либо из них беден или нуждается, они же не имея лишних жизненных припасов, то постятся в течение двух или трех дней, чтобы восполнить его нужду, удовлетворить ее. И заповеди Христа твердо сохраняют, живя благочестиво и правосудно, сообразно с тем, как повелел им Господь Бог. Благодарят его на всякий час и за всякую пищу и питье и прочее блага. И когда кто-либо праведный из них умирает, они радуются и благодарят Бога и провожают тело его, как бы переселяющегося из одного места в другое. И когда у кого-либо из них рождаются дитя, они слова словят Бога».

Действительно, во II веке, когда христианство было еще молодым, оно оказывало влияние на все сферы жизни человечества. Климент Александрийский писал:

«Мы верим, что и в будни, и в празднике Бог присутствует везде. Мы упражняемся, чтобы наши чувства прославляли Бога, слушая ли слова или прославляя его гимнами. Во всем мы соблюдаем дисциплину».

Также он говорил, что «тот, кто продает или покупает, не должен называть двойную цену за то, что он продает или покупает, но напротив должен установить чистую цену и стараться говорить правду».

Таким образом, христиане первыми стали возражать тому, чтобы люди на рыночных площадях торговались с одной стороны назначая товару непомерную цену и пытаясь нажиться, а с другой пытаясь снизить цену и сделать выгодную для себя покупку. И так, пока наконец не остановятся на приемлемой цене. «Нет», - говорили они, - «Должна быть одна честная цена и точка».

Тертуллиан писал:

«Но за такие дела и особенно за дела любви некоторое поносят нас. Смотри, говорят, как они любят друг друга, ибо сами ненавидят друг друга. Но и то, что мы называем друг друга братьями, вменяют нам в порицание».

Итак, первые христиане ставили образ жизни превыше теологии потому, что они поддерживали взаимоотношение с Иисусом Христом, взаимоотношения любви и веры в послушании. Когда человек близок к Христу, его притягивает не богословие, а образ жизни, жизнь в любви. То, что было важно для Иисуса, становится важным для него.

Как часто Иисус говорил о богословии? Является богословская наука тем, о чём Он проповедовал толпам? Сколько богословия содержится в Нагорной проповеди?

Давайте посмотрим, 25 главу Евангелия от Матфея и прочитаем, что Иисус говорил о критериях отделения овец от козлов в день суда. Говорит ли Он там что-то о богословии? Нет, Он лишь говорит о том, что они делали и чего не делали.

Я часто слышу, как комментаторы Библии, так называемые библейские учёные, говорят о Павловом богословии, Петровом или Иоанновом богословии. Так учёные называют теологию Павла Петра или Иоанна. Но что примечательно, ни слова о теологии Иисуса. И это потому, что из Иисуса теолога не сделаешь. Он говорил о живых, полных любви отношениях с людьми. Не о том, как нам следует жить. Он не произносил долгих речей о пользе богословия.

Первые христиане не только ничего не знали о теологии Иисуса, они ничего не знали ни о теологии Павла, ни Петра, ни Иоанна. Потому что они считали, что все ученики Иисуса были такими же, как Он Сам. Они не концентрировали свое внимание на теологии.

Миф о Павле как о богослове или о Иоанне как богослове был создан позже другими людьми. А первые христиане видели их просто как верных апостолов, которые ходили по путям Господа Иисуса Христа.

Сейчас, когда я говорю, что первые христиане вели христианскую жизнь, я имею в виду, что их христианство выделяло их из окружающего мира. Я хочу привести пару отрывков из творений Тертуллиана. Он говорит, что христианина даже сторонние называют верным. То есть даже язычники признавали, что христиане были верными в браке, были преданы Иисусу Христу во всех своих делах.

В другом месте он пишет: «Произведите тщательное следствие за нашей сектой, которой приписываются различные пороки. Когда кто-либо из нас оказывается не прав, то вы же сами говорите, почему он не отдает долг, когда христиане бескорыстны. Почему он жесток, когда христиане мягкосердечны? Конечно, вы этим свидетельствуете, что христиане не таковы. Ведь вы упрекаете этих людей как раз в том, что они, будучи христианами, таковы».

Да, первые христиане отличались от окружающего их мира. За это мир их ненавидел. Они были слишком отделённые, слишком странные. И это именно то, о чем говорило Писание. Иисус сказал: «Будете всеми ненавидимы за имя Мое». А Петр признал: «почему они дивятся, что вы не участвуете с ними в том же распутстве и злословят вас».

Одна из причин, почему первое христианство ставило образ жизни превыше теологии, это то, что все их доктрины были предельно просты. Вот пример к характерного утверждения веры II века. Цитирую Тертуллиана:

«Правила веры едины, непоколебимы и неизменны. Это верить в единого всемогущего Бога, Творца вселенной и в Его Сына Иисуса Христа, рождённого от девы Марии, распятого при Понтии Пилате, воскресшего в третий день, взошедшего на небеса, сидящего одесную Отца, грядущего судить живых и мертвых в воскресении плоти».

Это было их символом веры. Как же это отличается от того, что мы обычно видим сегодня, когда спрашиваем у церкви их символ веры. Первые христиане не тратили время на споры относительно доктрины, как это стало свойственно со времен Константина. Они концентрировали свое внимание на любви к Иисусу Христа, в вере и послушании.

Чтобы быть ортодоксальным христианином II века, всё, во что нужно верить, это то, что сегодня называется Апостольским символом веры. Это как раз то, что мы видим у Тертуллиана. Конечно, можно верить в большее при желании. Учителя от церкви безусловно вдаются в большие детали, изучая данный вопрос. Я хочу сказать, что за символами веры шло много объяснений. Это основа всей системы и того, во что первые христиане верили. Но это не означает, что нужно было верить во все те детали, все те объяснения, чтобы считаться ортодоксальным христианином.

Помните, что первые христиане концентрировались не на доктрине. Они сосредотачивались на образе жизни. Фактически, весьма сомнительно, чтобы среднестатистический христианин мог вдаваться в глубокие детали за пределами простых утверждений апостольского символа веры. Например, один из ранних христианских апологетов, Афиногор писал:

«Среди нас вы найдете необразованных людей, пожилых женщин. Возможно, они не так красноречивы в доказательстве преимущества нашего учения. Однако своими делами они показывают преимущество принятой ими Истины. Они не репетировали свои речи, а показывали добрые дела. Когда их били, они не нападали в ответ. Когда грабили, не прибегали к закону. Они давали то, чего у них просили и любили ближних, как себя».

Как отметил еще один апологет раннего христианства, Марк Феликс, «мы не говорим о великом. Мы так живем».

Кроме того, во времена первой Церкви ортодоксия редко занималась оспариванием того или иного используемого слова. Первые христиане не старались слишком точно определить понятия. Они не могли себе представить, что могут как-то еще улучшить то, что Бог уже дал нам в Новом завете. Но Никейский собор положил этому конец.

Константин и епископы, собравшись на этом соборе, решили изменить основной символ веры, который Церковь придерживалась на протяжении 3 сотен лет. Среди прочих терминов, они вставили слово «гомоусин», что значит «единосущный».

Никейский символ веры — это хороший итог того, во что на протяжении первых двух столетий христиане верили относительно Божества Христа и отношений Христа со своим Отцом.

Для меня не проблема использования самого слова «гомоусин», означающего «той же природы», «той же сущности». Иисус имеет ту же природу, что и Отец, они оба Божественны. Но я считаю проблемой использования слова, ни разу не встречающегося ни в писании, ни в записи христиан II века. Оно встречается всего лишь в нескольких письменах III века и это довольно-таки сомнительное доказательство.

Далее в Никейском символе веры говорится, что если вы настоящий христианин, то вам следует использовать это слово. И если вы отказываетесь использовать его, либо пытаетесь заменить его другим словом, то церковь осудит вас, приговаривая к вечной смерти и вечному наказанию, поскольку вы не имеете части во Христе.

Как видите, это явно отличается от характера и духа раннего христианства. И этот дух Никеи преобладает в духе христианства IV века и до нынешних дней. Большинство христиан, которое считают себя истинными христианами и верят в Библию, весьма придирчивы. Это следует говорить вот так, а этому следует учить вот так. Им не хватает достаточности показать апостольский символ веры и сказать, вот во что мы верим. А если вы действительно хотите знать во что мы верим, посмотрите на то, как мы живем, потому что это именно то, в чем заключается наше христианство.

Но мне бы хотелось прояснить момент относительно словесных границ в ортодоксальном христианстве. Сегодня одно либеральное движение пытается доказать, что в раннем христианстве вы могли верить во что угодно. И что на самом деле не было таких понятий, как ортодоксия и ересь. Они были позже кем-то выдуманы, и те люди исказили исторические записи так, чтобы они выглядели словно оставленные апостолами учения касательно разграничения этих явлений.

Но это абсолютная ложь. Исторические записи в этом аспекте так же отчетливы, как и в других моментах истории. Я имею в виду, что в раннем христианстве были ереси, и существует довольно-таки много записей против них.

Однако по сути, ереси, о которых говорится во II веке, это были такие учения, которые были настолько далеки от Нового Завета, что выглядели как целая новая религия, а не форма христианства, так сказать.

Возьмем к примеру гностиков. Они учили, что не Бог Нового Завета сотворил человека из земли, а какой-то младший по чину бог, который совершенно отличается от Бога Нового Завета. И, следовательно, всё, что Им сотворено, имеет материальную природу. Включая человеческие тела, и стоит за границами искупления. Но истинный Бог сжалился над нами и послал Своего Сына научить нас истине в отличие от Бога Ветхого Завета. Но так как все материальное является сном, Божий Сын на самом деле не стал человеком. Он только принял вид как человек. И у них была целая масса божеств разных уровней, которые необходимо пройти человеку после смерти, свои коды пропуска и множество других деталей. Это была больше похожа на некую разновидность индуизма, а не на ортодоксальное христианство с некоторыми заблуждениями.

Или возьмем к примеру, евионитов, которые по существу иудеи, веровавшие, что Иисус – это их обещанной Мессия. Они не верили в Его Божественную природу, не верили, что Он исполнил закон Моисея и не верили в то, что написано в Новом Завете, кроме только самого факта Его жизни, описанного в четырех Евангелиях. Они отвергали все то, что Он говорил относительно Своей Божественности, все высказывания в Новом Завете, касающиеся исполненного закона. Иисус для них был просто пророк, человеческий мессия.

Поэтому евиониты было таким христианством, которое отходило в одном вопросе тут, в одном вопросе там. Так что они фактически были иудеями, которые просто видели Иисуса как человеческого иудейского Мессию.

В случае с теми видами ересей, с которыми боролась ранняя Церковь, речь не шла о мелких доктринальных разногласиях.

Итак, мы говорим о 7 характеристиках ранней Церкви. Я уже рассказал о двух из них.

1 – христианство, которое оставило образ жизни при выше доктрины.

2 – У Церкви очень простой доктрины.

И 3-й момент, который я затрону, так же касается доктрины. Это один из аспектов в доктрине раннего христианства, который для меня стал особенно важным в течение последних 10 лет.

Это целая методика, принцип определенный подход к самой доктрине. Безусловно, основополагающим для них было учение, переданное апостолами. Поэтому в этом отношении они имели огромное преимущество перед нами. Но, видите ли, мы тоже можем иметь такую же доктрину, не читая их записей, а просто читая Новый Завет. Потому что они учили именно тому, что написано в Новом Завете.

Проблема заключается в том, что большинству из нас следует сперва избавиться от двух ложных подходов, ложных методик, используемых христианами со дней Константина.

Первая очень распространена сегодня. И Реформация вместо улучшения положения дел на самом деле ухудшила ситуацию. Христиане сегодня в основном игнорируют Иисуса как основного учителя христианства. Вместо этого они прибегают к одному из Его учеников, довольно часто к Павлу, и возвышают ученика как великого учителя христианства.

Я видел много работ, исследующих христианство, где говорится, что христианство до Павла было одним, а затем Павел повернул его в совсем другое русло, в другую религию. Вот с него все и началось. Но это же нонсенс.

Однако, легко увидеть, как некоторые люди пришли к тому, что Павла поставили выше Иисуса. Если какие-то слова Павла кажутся противоречащими словам Иисуса, приблизительно все церкви будут объяснять слова Иисуса приблизительно так: «О, это относится к закону тому времени». Или: «это говорится не к христианам». Или: «это на самом деле говорится о Ветхом Завете».

Я даже слышал, как один учитель говорил, что книга Матфея не первая книга Нового Завета, а последняя книга Ветхого Завета.

Но напротив, первые христиане всегда начинали с Иисуса, с того, чему Иисус учил, потому что Иисус говорил: «Не называйте никого отцом, не называйте никого учителем, потому что один у вас учитель, и это Я».

Поэтому нам лучше не воздвигать одного из Его учеников как великого богослова христианства, если уж сам Иисус не был богословом, то тем более его апостолы.

Итак, это первая искаженная методика: начинать не с Иисуса Христа и не смотреть первоначально на то, чему учил Он.

Вторая же состоит в том, что вместо того, чтобы смотреть на целостность того, чему Новый Завет учит в каком-либо вопросе, христиане сегодня склонны вырывать части текста отсюда и оттуда, игнорируя, что говорит Новый Завет в целом. И объясняя эти части по человеческому пониманию и по своему усмотрению.

Как я уже говорил, все мои труды касаются изучения того, во что верили первые христиане. Если человек изучает, что излагает по какому-либо вопросу Новый Завет в целом, и начинает с Иисуса Христа, он рассматривает все стихи очень тщательно и очень буквально. Если, конечно же, из контекста стиха не очевидно, что в данном случае рассматривать буквально не нужно.

Если и вы так делаете, то в результате будете верить в то же, во что верили первые христиане. Даже никогда не читая их записи. Все находится в Новом Завете, и я до сих пор не нашел хотя бы одно исключение.

Мое изучение раннего христианства принесло мне множество благословений. Но самое важное, как я полагаю в том, что оно открыло мне глаза на тот факт, что поиск тех или иных доказательств в тексте не является хорошим способом выяснить истину о христианстве, потому что на протяжении всей своей жизни все подобные доказательства вряд ли изучишь. Я был у свидетелей Иеговы. У них множество внимания уделяется поиску и изучению нужных доказательств учения в тексте Писания. Затем я их оставил.

Когда я пришел в другую группу, у них оказался свой, собственный перечень мест Писания для доказательства учения. И они отрицали все то, на чем строились доказательства другой группы. И все доказательства звучали примерно так: «Возьмем из текста Библии тут, затем вот тут и на основании этого примем решение, что такое и такое мнение доказано».

Но когда я пришел к раннему христианству, я обнаружил, что то, чему учили первые христиане, не подходит всему Новому Завету. Нет проблемных стихов, противоречия полностью исключены. И так замечательно было обнаружить, что все доктрины веры уже есть в Новом Завете. И если мы возьмем весь Новый Завет целиком, у нас не будет никаких проблемных стихов. И не будет аспектов, которые надо будет объяснять каким-то особенным способом. Историческая вера абсолютно ясна.

4-я характеристика, о которой я хотел бы поговорить, это была дисциплинированная Церковь. Давайте я приведу вам пару цитат из Тертуллиана, записанных в конце II века. Он говорил:

«Где страх Божий, там и достойная серьезность, ревностное прилежание, беспокойная забота, вдумчивое посвящение в сан, обдуманное общение, продвижение по заслугам, благоговейное подчинение, преданное служение, скромное появление, единая Церковь и все Божье».

Вот еще одна его цитата: «Ибо, какое знамя носим мы пред собою, кроме высочайшей мудрости, благодаря которой мы не поклоняемся хрупким делам рук человеческих. Кроме умеренности, благодаря которой мы воздерживаемся чужого, кроме скромности, которую мы не бесчестим даже глазами, кроме сострадательности, благодаря которой принимаем участие в бедных. Кроме самой истинной, из-за которой страдаем, кроме самой свободы, за которую умеем умирать. Кто хочет узнать, что за люди христиане, тот должен прибегнуть к этим свидетелям».

Сегодня в традиционных церквях есть один аспект, который фактически абсолютно упущен. Типичная, так называемая церковь, верящая в Библию, сегодня больше не практикует дисциплину в церкви. Наверное, в единственном случае они бы попросили человека перестать приходить, если бы он учил другим доктринам и этим приносил бы в церковь разделения. Вот нечто подобное, пожалуй, стало бы причиной отлучения. А в других случаях, как насчет грехов, которые согласно Писанию, не дадут человеку унаследовать Царство Божие, обычно в этих случаях ничего не предпринимается.

Сегодня самый распространенный грех в церкви – это прелюбодеяние. Или прелюбодеяние через развод и последующий брак с другим человеком. Будет ли евангелическая церковь или церковь либеральная наказывать своих членов, совершающих такой вид прелюбодеяния? Почти никогда. Наоборот, скорее церковь проведет обряд бракосочетания для разведенных, вступающих в повторный брак.

Как я уже говорил, ранняя Церковь очень твердо верила в отделение от мира и их дисциплина помогала это отстаивать. В то же время ранняя Церковь не была идеальной. И это моя характеристика номер 5.

Ранняя Церковь может быть противопоставлена секте монтанистов. Они появились в конце II века. Приблизительно к 200 году дисциплина начинает немного ослабевать. И развитие движения монтанистов было своего рода реакцией на это. Они полагали, что Церковь должна быть крайне аскетичной и строгой. Они не выходили за границы Нового Заветов в своих заповедях, но у них была очень строгое дисциплина. Они не прощали серьезные грехи. Я не думаю, что все монтанисты были плохими. Я думаю, что у их движения была заслуга. Возможно, следовало бы сказать, что исторические факты указывают, что их движение было не Божьим. Я не берусь утверждать, что отдельные монтанисты не были ветвями на лозе Христа. Это не наше дело судить об этом спустя время. Но, видите ли, в том, что если вы действительно хотите быть честными и взглянете на Церковь, которая описана в Новом Завете, будет очевидно, что Новозаветная Церковь была совсем не идеальный.

Во II веке христиане не пытались изменить этого. Они закрывали глаза на существование некоторых действительно серьезных проблем. Об этом вы читаете в послание к семи церквям в Откровении. Очевидно, что некоторые из тех церквей не были дисциплинированными. Они попустительствовали кое-каким серьезным неправильным делам. И это, как видно, было исправлено ко II веку. Вы не видите и не слышите ничего, указывающего на то, что Церковь дальше продолжала терпеть николаитов или людей, совершающих прелюбодеяния либо идолопоклонство и тому подобное. То есть, они поставили Иисуса сильным советником для своего сердца.

Ориген писал о Церкви его времени:

«Некоторые люди хотят, чтобы перед кончиной века перед тем, как Ангелы придут изъять нечестивых среди праведных, чтобы нечестивых уже не было в неводе. Однако такой человек кажется не понимает Писания, потому что он хочет невозможного. Так давайте не удивляться тому, что когда Ангелы придут забрать нечестивых, находящихся среди праведных людей, наши собрания будут наполнены нечестивыми людьми. Давайте надеяться, что те, которые будут брошены в печь огненную, будут меньшими в своем количестве, чем праведные. Ориген ссылается на притчу Иисуса о неводе, записанную в 13 главе Евангелия от Матфея, где Иисус говорит, что «Царство Небесное, подобно неводу, закинутому в море и захватившему рыб всякого рода, который когда наполнится, вытащили на берег и сев, хорошие собрали в сосуды, а худое выбросили вон. Так будет и при кончине века, изыдут Ангелы и отделят злых из среды праведных и ввергнутых в печь огненную».

Таким мы видим баланс в том, чему учит Писание. С одной стороны, полагается, что должна быть церковная дисциплина. Иисус дал Свои повеления касательно того, какие шаги должны быть предприняты и когда необходимо удалять человека из церкви. Это также обсуждается в посланиях Павла и Иоанна. Поэтому нельзя никогда использовать притчу о неводе в качестве оправдания отсутствия дисциплины в церкви. На самом деле, предсказание Оригена исполнили задолго до конца.

Немного более столетия спустя после того, как он писал об этом, в христианских братствах нечестивые люди количественно превзошли праведных. Это было видно уже к 400-м угоду. Ориген предположил, что когда всё будет так плохо, конец уже не за горами. Христос должен был с ангелами прийти и позаботиться обо всём. Но этого не случилось. Официальная церковь наполнилось суетными духовно не возрождёнными людьми.

Всё так и продолжалось столетье за столетьем. Некоторые горячие христиане, ходящие в Боге, полагали, что они должны оставаться в официальной церкви, стараться жить благочестиво и быть свидетельством для других. Другие говорили: нет, это время, когда надо покинуть церковь и начать другое братство, не заполненное безбожием и ложными доктринами, ведущими к идолопоклонству и не дающими людям иметь близкие отношения с Иисусом Христом в любви и послушании.

И несмотря на то, что я уважаю людей, оставшихся в традиционной римско-католической церкви, так и как францисканцев и последователей Фомы Аквинского, которые вероятно ходили пред Богом близко к истине, я всё же думаю, что правильно сделали те группы, которые сказали, что пора уходить, так как всё это стало уже сродни Вавилону.

И, наконец, к 1500 году Бог позволил Церкви хотя бы на Западе сделать прорыв, совершив Реформацию и положить начало анабаптистскому движению. Приблизительно то же происходило в восточной православной церкви, но Реформации там не было. Однако там были люди, которые оставляли церкви и основывали другие группы и часто у них были неправильные доктрины, но они смогли основать братство, где большинство людей, очевидно, имели отношения любви и веры с Иисусом Христом в послушании, где была доброта, святость, и дисциплинированная церковь, и церковь любви, отделённо от этого мира.

Когда говорим о неидеальной церкви, я не предпринимаю попытку оправдать римско-католическую, или восточную православную церкви, или множество других церквей, полных компромиссов, существующих вокруг нас сегодня. Я говорю, что братство может соблюдать библейскую дисциплину в общине и при этом быть неидеальной церковью.

Церковь должна быть не только небесами для святых, но и больницей для духовно раненых. Под этим я подразумеваю самую настоящую больницу. Сегодня многие церкви скажут, что церковь должна быть больницей, и поэтому мы помогаем грешникам, принимая их в свое братство. Да, это было бы хорошо, если бы они делали что-то для лечения грешников. Но что характерно, церкви только провозглашают этот лозунг, а в сущности ничего не предпринимают. Они имеют в церкви много зла. Слышали ли вы когда-либо о больницах, куда приходят больные, а доктора и медсестры там ничего не делают, чтобы вылечить их?

Частично лечением в церкви является дисциплина. Один из важнейших способов помощи грешникам лежит в увещевании через личное душепопечение, и также дисциплина, неминуемое наказание, если люди не ходят по путям Христа, нарушают важнейшие заповеди Писания.

Что я вижу сегодня это то, что церкви заявляют, будто они стараются быть больницами для грешников. Но на самом деле больше похожи на гостиную, куда люди, побитые грехом, могут прийти и просто погреться и расслабиться, не переживая, что кто-то наступит на их больную мозоль.

Климент Александрийский писал, что если врач говорит больному, что у него лихорадка, это не означает, что он обозлён на больного. Ведь врач — не причина лихорадки. Точно так же и обличающий не относится недоброжелательно к больной душе, так как он не является причиной его согрешений, он только выводит грех на свет. Поэтому мы действительно терпим неудачу в нашей работе, когда не выводим грех на свет с кафедры, неся пасторское служение.

Климент также писал, что необходимо обличать, ибо пришло время задеть безразличную душу. Не ранить смертельно, но задеть целительно, добиваясь ее освобождения от вечной смерти посредством небольшой боли.

Поражением является проявление «любви», позволяющее греху действовать, не зная ничего об этом и не желая ранить чьи-то чувства. Но на самом деле вы совсем не проявляете любви по отношению к таковым. И через 100 лет они не будут вам благодарны, если вечная их жизнь будет потеряна только из-за того, что вы, как проповедник, боялись сказать что-либо против, или вы как церковь позволяли им такое поведение.

Дух Святой не может действовать там, где не обличают. А многие сегодня открывают церкви, где члены церкви могут открыто преступать повеления Иисуса Христа, которые Он дал своим апостолам. И пока ничего не делается, мы далеки от исходного новозаветного христианства.

С другой стороны, мы также далеки от раннего христианства, когда пытаемся создать идеальную утопию или, когда кто-то из нас отказывается общаться с какими-либо другими христианами за пределами нашей общины, потому что они не принимают наши стандарты.

Последние 15 лет моя семья и я были очень осторожными в том, с кем мы общаемся, потому что мне бы не хотелось быть частью мировой компромиссной церкви. Я всегда был способен найти общину для служения. Если мы вдруг решаем, что наша семья представляет собой последних истинных христиан на Земле, или что наша община является единственной верной церковью Христа на всей планете, мы жутко ошибаемся. Всякий раз, когда мы это говорим, то открыто заявляем, что все другие ветви и Христовы лозы уже обрезаны Отцом, а мы единственные, кто остались на лозе и приносим плод. Какое фарисейство! Какая гордость!

Волей Божьей было дать нам неидеальную церковь, пусть дисциплинированную, но не совершенную, неутопическую. И когда я говорю о Церкви в целом, я говорю не о самом институте Церкви, а о Церкви как о некой организации. Я говорю обо всех людях, которые являются ветвями на лозе. Именно это и есть Церковь. Сами люди представляют собой Церковь. И поэтому всякий раз, когда мы отказываемся общаться с какой-либо из этих ветвей на Его лозе, мы по сути говорим, мол, Господи, знаешь ли, Твой выбор мне не подходит.

Видите ли, если мы слишком хороши для Его церкви, то мы слишком хороши для Иисуса Христа, и мы не нужны Ему на Его лозе.

Ранняя Церковь была объединенной вселенской Церковью. Во II веке была только одна Церковь. Я отнюдь не имею в виду, что это были сотни соревновавшихся между собой сект, деноминаций, общин, как сегодня, и Церковь состояла из скопления всех этих соперничающих, раскольничьих групп. Также я не имею в виду, что одна из этих конкурирующих сект провозглашала себя единственной Церковью и стремилась представлять собой всё христианство. Нет.

Я говорю, что все десятки сотен отдельных общин по всему земному шару составляли одну единую Церковь. Климент Александрийский, говорил, что превосходством Церкви является ее цельность. Она основана на союзе. Этим она превосходит всё, не имея равных, не имея себе подобных.

В данном случае Церковь противопоставлялась человеческим формам правления, например, устройству в государстве. Ириней говорил, что хотя Церковь в рассеянии по всей вселенной и до конца Земли, но от апостолов и их учеников приняла веру в единого Бога.

И далее, объясняя основной символ веры, говорит, что принял такую проповедь и такую веру Церкви, как мы, и сказал, хотя она и рассеяна по всему миру, тщательно сохраняет ее, как бы обитая в одном доме. Одинаково верует, как бы имея одну душу и одно сердце, и согласно проповедует о всем, учит и передает, как бы имея единые уста. Хотя в мире есть многочисленные наречия, но сила предания одна и та же. Одинаково веруют и имеют то же предание церкви и в Германии, и в Испании, и в Галлии, и на Востоке, и в Египте, и Ливии.

Тертуллиан писал, что, хотя существует множество церквей, но апостольская первоначальная Церковь, от которой происходят все прочие, одна. Поэтому все они первоначальные и апостольские, ибо все они составляют одну Церковь. Единство же их доказывается общением в мире, имением братства и узами взаимного радушия. Нет никаких иных привилегий и особых правил. Всякий раз, когда говорят обратиться в веру, то имеют в виду единое учение, переданное апостолами. И цельность Церкви в том, что у христиан никогда не было двузначности понимания.

Меня всегда удивляло то, как быстро и легко многие христиане отказывались прислушиваться к Церкви II века, как если бы тогда они еще ничего не знали. Тогда скажите, как они смогли остаться одной Церковью, несмотря на то, что были рассеяны по такому большому пространству, начиная с Африки аж до Британии, и через Европу к Мидии и Персии, и далее к Индии, и в то же время оставаясь единой Церковью. К концу II века эта Церковь состояла из миллиона или более членов. Сегодня я знаю много церквей, количество членов которых составляет малую долю от количества первой Церкви, но при этом они разделены на множество маленьких соперничающих групп.

Большинство общин I и II века были очень маленькими и собирались по домам, в арендованных верхних комнатах, маленькими братствами по всему городу, и все они составляли одну Церковь в том городе. И когда Павел писал Послание, скажем, к римлянам, не нужно представлять, будто это была одна большая конгрегация в Риме, к которой было направлено Послание. На протяжении периода Нового завета и II века церковь в Риме состояла из огромного количества маленьких, отделенных домашних церквей и церквей, собирающихся где-нибудь в подсобках магазинов. Именно так было в Антиохии и в других городах.

Прочтите короткий диалог между Иустином Мученником и Рустиком, римским префектом, к которому привели Иустина для суда. Это было как раз перед тем, как его казнили. Мы читаем отчет об этом событии. Префект Рустик спрашивает: где вы собираетесь? Иустин отвечает: где каждый выберет, где кто может. Неужели вы думаете, что мы все собираемся в одном и том же месте? Это не так, потому что Бог христиан не ограничен каким-либо местом, но будучи невидимым, Он владеет землей, поэтому Ему поклоняются и Его прославляют верующие повсюду.

Префект Рустик сказал: скажи мне тогда, где вы собираетесь, где ты собираешь своих последователей?

Иустин ответил: я живу у первого дома на Мартиниса у Тимиатинской бани и на протяжении всего времени, что я живу в Риме, я не знаю никакого другого места, кроме этого.

Иустин не дает властям никакой информации, кроме той, которую они уже и так знали. Очевидно, была маленькая церковь, которая собиралась в комнате над баней, где он жил. И когда Иустина арестовали, община, собиравшаяся в его комнате, сразу же стала собираться либо в другой комнате, либо в другом доме.

Тот факт, что у христиан не было огромных церковных зданий и храмов, был одной из причин, почему римляне никогда не могли их искоренить, даже в городах. Потому что они собирались в десятках, а то и в сотнях разных мест, и едва ли кто-то из них знал, где собирались другие христиане, посещающие другие собрания. Даже если христианина пытали, и он оказывался недостаточно мужественным, когда после пыток был готов рассказать всё, что власти хотели знать, он все равно не мог знать, где происходят все эти собрания.

И так, когда Павел говорил о церкви в Риме или о церкви в Антиохии, он обращался не к одной общине, а ко многим. Но в то же время они составляли одну единую Церковь в том городе.

Сегодня есть много церквей, исполненных добрых намерений, собирающихся дома или в арендованных зданиях, которые называют себя церковью города, например церковью Крофорта в Техасе, или что-то наподобие этого, имея намерение использовать только библейское имя для своего братства. Например, назовем себя так, как церковь в Риме. Разве что это будет церковь не в Риме, а церковь Крофорт (Техас). На самом деле они используют библейский термин очень небиблейским способом.

Хотя я понимаю, что с их стороны это невинно. Дело в том, что когда мы где-то основываем христианское братство, то даже если мы особо яркая группа радикальных христиан за Иисуса, мы не учреждаем Церковь города Крофорт (Техас), или какую-то еще. Мы только являемся частью этой Церкви. Церковь состоит из всех христиан в том городе. И это фарисейство, если мы воображаем себе, будто мы являемся единственными христианами в том или ином городе.

Тем не менее, несмотря на то, что первые христиане собирались в стольких разных местах и были разбросаны по всему нецивилизованному миру, Церковь была объединённой во всех своих отдельных общинах, преподающих один и тот же основной символ веры, и придерживающихся одного и того же христианского образа жизни.

Ириней объясняет: «наша вера в Бога твердо обоснована и истинно предана проповеди. Есть свидетельство апостолов, которые посланы были по всему миру проповедовать Сына Божия. Это позволяет нам видеть, что вера всех одна и та же, потому что мы все получили одного и того же Бога Отца. Все веруем в тот же самый Божий промысел относительно воплощения Сына Божьего. Все получили тот же дар Духа и хорошо знакомы с теми же самыми заповедями. Все хранят ту же самую форму церковного установления и ожидают второго Пришествия Господа. Все ожидают того же спасения человека, что включает душу и тело, проповедь церкви, в которой показан путь спасения по всему миру, истинно и неизменно, потому что ей верен Божий свет».

Поэтому секретом того, что она оставалась одним телом, был тот факт, что ее утверждение веры или символ веры были столь основополагающе просты. Когда мы пытаемся дать вещам более точное определение, чем в Писании, расширить то, что говорит Писание, то оканчиваем абсолютно разными утверждениями веры. Церковь раскалывается, потому что мы верим не в одно и то же. У вас, конечно, могут расходиться точки зрения по поводу разных проблем в ранней Церкви, но они не включали второстепенные вопросы в свое утверждение веры. Символ веры оставался настолько базисным, что единственный случай, когда вы могли отвергать его, это если вы вообще не верите в Новый завет.

Ранняя Церковь также придерживалась одной дисциплины. Если ваша местная община вас отлучает от церкви, то вы не можете просто перейти в другую конгрегацию на другом краю города или в соседнем городе и быть принятым там.

Первая Церковь не позволяла некрещенным людям не только участвовать в причастии, но даже присутствовать, когда церковь проводила причастие. Когда служение оканчивалось, всех некрещенных просили покинуть собрание. Если вы уже были крещены и были верующим, или только что переехали в эту местность откуда-то издалека, то вас не примут в члены церкви до тех пор, пока вы не принесете с собой письмо из вашей предыдущей церкви. Это должно было быть от руки написанное письмо от старейшин или епископов церкви, утверждающее, что такой-то не находится на замечании, и тогда он может быть принят в члены нашей церкви здесь в городе Крофорт (Техас) или где-то там еще.

Если вас отлучили от вашей поместной церкви, то вас отлучили от всей Божьей Церкви, и вы не могли пойти куда-то в другой место, потому что единственный способом, когда бы вы могли так поступить, было бы воспользовавшись обманом. Например, вы пришли в церковь, притворились только что уверовавшим, вас крестили и приняли в члены церкви. Но это было бы настолько нечестным и коварным поступком, что несомненно Бог бы раскрыл его.

Я понимаю, что сегодня такие церкви как римско-католическая или восточная православная часто заявляют, что у них все точно так же, всё то же самое, что у них такая же цельность, как и у ранней Церкви. Но нет, это не то же самое.

Во-первых, у них нет единой Вселенской Церкви, но вместо этого есть две большие соревнующиеся общины, и только пару десятилетий назад они прекратили предавать друг друга анафеме и отсылать членов конкурирующие церкви к вечному наказанию. Но еще большая разница и в том, что единство ранней Церкви было единством, созданным Духом Святым.

Ириней писал, что где Церковь, там Божий Дух, а где Божий Дух, там Церковь и всякий вид благодати. Поэтому ранняя христианская Церковь была объединенной, не будучи частью земной организации или иерархии.

Во II веке за пределами поместной церкви не было никакой организованной структуры. В то же время первые христиане могли действительно заявлять о единой Церкви. И это создает такой радикальный контраст с тем, что я называю религиозным институтом, созданным человеком. Религиозные институты учреждены таким же образом, как и другие виды учреждений под человеческим началом. Я говорю о таких, как римско-католическое церковь, восточная православная церковь или различные секты и культы, как свидетели Иеговы.

Свидетели Иеговы хвастаются своим единством. Да, единство у них действительно есть. Они все верят в одно и то же, но это не единство Святого Духа. Там нет другого выбора, как всем верить в одно и то же, потому что официальная доктрина распространяется обществом Сторожевой башни из Бруклина в Нью-Йорке. Каждый должен придерживаться этого. Все должны верить в одно и то же, потому что в противном случае их выгонят из организации. Это единство, установленное человеком, а не Святым Духом.

И точно так же с римско-католической и восточно-православной церковью. Там учреждена иерархия от папы или от патриарха Константинопольского, которая идет от вышестоящего к нижестоящему. И все должны быть послушны всем вышестоящим. Это единство, сотворенное человеком. Это не единство Духа Святого.

Более того, ранняя Церковь была полностью отделена от любого человеческого учреждения. Даже в IV веке апостольская конституция гласила, что если какой-либо епископ использует правителей мира сего, чтобы с их помощью стать епископом церкви, да лишат его этой должности и отстранят всех тех, кто с ним имел общение.

Вскоре при Константине это все изменилось. К концу IV века для римских императоров и для римских властей было вполне естественным назначать епископов в городах, особенно в крупных. Именно римские императоры созывали всех на так называемые семь Вселенских соборов и фактически так и продолжалось до времени Реформации. В большинстве мест короли решали, кто будет епископом. Официальные церкви имели поддержку государства. Они использовали государственные власти, чтобы уничтожить любое братство, не принадлежащее к ним.

Однако нет никакого толку заявлять о том, что вы едины. Если используется человеческое управление, чтобы реализовать единство, а при этом подвергаются гонениям и предаются смерти люди, исповедующие что-то другое, то это единство, сотворённое человеком и пользы оно не принесёт.

И последняя характеристика ранней Церкви, — это то, что Церковь была растущей. Один из основных аспектов христианства или Божьего Царства, это то, что оно не может находиться в зародыше. Они должны продолжать приводить новых людей, новые ветви должны прививаться на Лозе-Христе. Когда группа христиан молчит, когда у них нет интереса к свидетельству, они начинают духовно деградировать. Это как поток воды, который раньше бил ключом, затем расширился, и вдруг закупорился и вода в нем начала застаиваться. Он становится заросшим тиной и вонючим. На самом деле, застоявшиеся христиане ничем не лучше.

Ранняя Церковь была не застоявшаяся, но была быстро растущим движением. И к большому удивлению у них не было организованных евангелизаций, миссионерских обществ. Нет, я не осуждаю их, а просто говорю, как было. У них не было больших служений духовного пробуждения.

Вы могли бы спросить, какой человек был великим евангелистом во II веке. Но ни одного имени нет, которое можно было бы вспомнить в таком ключе. И тем не менее Церковь росла, росла и росла. Как сказал Климент Александрийский, «целый мир от греческих Афин уже стал областью Слова Божьего». Тертуллиан говорил римлянам: «Мы существуем со вчерашнего дня и наполнили собой все ваши места, города, острова, крепости, места собраний, самые лагеря, дворцы и сенат. Одни только храмы ваши мы оставили вам».

Этим Тертуллиан не говорил, что какие-то сенаторы были христианами, потому что это бы не совмещалось с христианством. Скорее христианство достигло сената тем, что либо жены сенаторов покаялись, либо их рабы, либо слуги, а возможно даже и они сами обратились ко Христу и оставили сенат.

Кроме того, Тертуллиан говорил: «ибо если бы мы, составляя такое огромное число людей, удалились от вас на какой-либо отдаленный угол Земли, то конечно, потеря стольких многих, каких-бы-то ни было граждан, не только была бы позором для вашего господства, но вместе с тем и наказанием. У вас осталось бы более врагов, чем граждан. Но теперь вы имеете очень немного врагов благодаря огромному числу христиан почти всех граждан».

Это восхитительное утверждение. Это было в 197 году. Сегодня большинство ученых говорят, что Тертуллиан использовал то, что называется гиперболой. Он умышленно преувеличивал, и это так и толковалось римскими властями, когда они читали его работу. И все же это должно было предоставить правду, либо это бы разрушило всю его защиту христианства, которую он строил.

И вновь он говорит: «чем более вы истребляете нас, тем более мы умножаемся. Кровь христиан есть семя, ибо кто, видя это, не постарается поразмыслить в чем тут дело. Кто не приходит к нам лишь только поразмыслив, кто не пожелает страдать, лишь только придет, чтобы получить вполне милость Божию, чтобы через кровь свою приобрести прощения за свои грехи».

И снова он говорит: «вы сетуете, что число христиан постоянно возрастает, вы кричите, что государство в осаде, что христиане находится повсюду на полях, в крепостях, в домах. Вы скорбите, как о чувствительной потере о том, что мужчины и женщины любого возраста и любого состояния переходят к нам, а ведь христианство не является легким верованием».

Стать христианином означало подписать себе смертный приговор, и при этом, как я говорил ранее, Церковь, в которую вступали, была высоко дисциплинированная Церковь.

Итак, даже церковь, провозглашающая строгою дисциплину, может быть довольно растущей церковью. Христиане II века это доказали.

Приведу ещё цитату Тертуллиана.

«В кого еще так верили народы всего мира, как во Христа, пришедшего на Землю. В него верят персы, мидяне, жители Месопотамии, Армении, Фригии, Каппадокии и другие народы. К тому времени имя Христа распространилась по значительной территории Мавров, по всей Испании, среди множества провинций Галии и Британии, недосягаемых для Рима, но покоренных Христом. Более того, были еще германцы, скифы, множество людей из отдаленных наций, провинций и островов, многие, кого мы не знаем, и едва ли сможем перечислить. Во всех этих местах правит имя Христа, сошедшего на Землю. Христово имя распространяется, ему поклоняются и прославляют его всеми перечисленными народами и правителями повсеместно».

И, как я сказал ранее, у них не было организованной евангелизационной программы. У них даже не было столько литературы, как у нас.

Так в чем же секрет? Каждый христианин свидетельствовал людям, окружающих его, людям, которые работали на рыночных площадях, своим соседям и так далее. Именно это разжигало рост Христианства, мужество перед смертным приговором, образ жизни всех христиан, который так отличал их от окружающего мира. Все это было причиной быстрого роста Церкви во II веке.

И в заключении давайте повторим все эти 7 характеристик ранней Церкви, о которых мы говорили.

1 – Христианство, которое оставило образ жизни при выше доктрины, которое ставило отношения с Иисусом Христом в любви и послушании при выше теологии.

2 – это была Церковь, имеющая простую доктрину. Церковь II века не была рассеяна из-за доктринальных диспутов, потому что ее доктрина была очень простой. Основной символ веры, который мы знаем сегодня, это Апостольский символ веры.

3 – Церковь, доктрина, который следует из целостности Нового Завета. Их верование не были основаны на доказательстве текстов, вырывая отрывки из Писания. Напротив, она была основана на итоговом тексте Нового Завета, а учения начинались со Христа.

4 – мы говорили, что ранняя Церковь была дисциплинированной Церковью. Вы не могли просто нарушать заповеди Иисуса Христа, не подчиняться и все же быть желанным прихожанином церкви. В то же время...

5 — мы видим, какой не идеальной была ранняя Церковь. Это не было собрание идеальных людей. Люди делали ошибки, люди спотыкались, но Церковь давала прощения тем, кто приносил покаяние, в отличие от некоторых префекционистских групп, таких как монтанисты.

6 – мы говорили, что ранняя Церковь была объединенной единой Церковью. Во II веке была только одна Церковь. Да, были еретические группы, как гностики и так далее, а к концу II века еще и монтанисты, но, пожалуй, 99% ортодоксальных христиан были частью одного тела. И, наконец...

7 — Мы говорили о том, какой растущей была ранняя Церковь. Она не была мертвой, она была живой, и все силы сатаны не могли ее удержать.

Неужели мы сейчас говорили о во всех этих вещах, потому что это только журавль в небе, идеалы, которые мы сегодня не можем повторить? Нет, именно такой и должна быть каждая церковь.

Единственное исключение, чего никто из нас не сможет достигнуть сам по одиночке, это единство. Но знаете, как Церковь, мы должны иметь такой образ мышления, который привязывается к другим верующим христианам, тем, которые имеют отношения любви и веры с Иисусом Христом в послушании. Чтобы мы признали их как братьев и сестер, как ветви на виноградной лозе.

Также мы можем иметь сектантский дух, когда мы не хотим общаться с кем-либо, кто не поступает так, как это делаем мы. Но все остальные характеристики, это именно то, что каждая община должна практиковать, потому что то, что мы видим во II веке, не отличается от того, что было в I в Новом Завете. Это именно так, как должно поступать христианство. Именно такой должна быть Церковь. И сегодня Бог нас призывает вернуться к тому образу, который установили апостолы.

Главная страница | Начала веры | Вероучение | История | Богословие
Образ жизни | Публицистика | Апологетика | Архив | Творчество | Церкви | Ссылки