Православные, защищая иконопочитание, всегда акцентируют внимание на том, что икона – это лишь окно в Божий мир, но не Сам Бог. Однако в сознании простых людей разница между образом и прообразом стирается, поскольку в видимом образе нет никакой возможности рассмотреть невидимый прообраз иначе как символически. А если для этого нам предлагают иметь т.н. «духовное зрение», то зачем этому зрению вообще какие-либо видимые или земные посредники?
Проведение различия между образом и прообразом может быть оправдано только в том случае, если образ выполняет роль символа прообраза, однако любой символ не может стать предметом поклонения, даже если он и имеет духовное содержание. Поскольку же православные признают в образе не только символ духовной реальности, но и средство излияния благодати, то становится непонятным как материальный символ может быть носителем нематериальной благодати, когда духовную реальность можно изобразить материальными средствами лишь символически.
С другой стороны, символ должен быть как-то связан со своим первообразом. Поэтому в изображении иконы иконописец стремится достигнуть максимального сходства с оригиналом. Не будет же иконописец рисовать, например, святого Василия, подразумевая святого Николая? Но с чем на земле можно сравнить духовную реальность? Ни с чем. Не случайно христиане призваны подражать Богу лишь в моральном отношении. Только моральными своими качествами мы можем уподобляться Богу и искать тождества образа с первообразом. Материальными же средствами достигнуть такого связи невозможно.
По убеждениям православных, назначение иконы состоит в создании мистической духовной связи между нашим, естественным миром и Божьим, сверхъестественным. Протестанты не отрицают существования духовной связи между людьми и Богом, однако к средствам-посредникам в ее передаче относят не материальные вещи, а сознательные отношения человека с Богом. Эти отношения осуществляются через обращение в молитве к Богу и изучение Библии, как Слова Божьего. Поэтому молитва к Богу за помощью и духовное поклонение Ему у протестанта осуществляется без необходимости участия каких-либо материальных посредников.
Это означает, что общение верующего с Богом может и должно осуществляться лишь сознательным, но не бессознательным путем. Почитание Бога через посредство материальных предметов не приносит верующему никакой духовной помощи, кроме самовнушения. Поэтому для протестанта не существует никакой необходимости в почитании икон, поскольку духовное почитание Бога происходит без какого-либо материального посредничества. Это значит, что спор между протестантами и православными христианами по данному вопросу сводится к вопросу о характере поклонения Богу – должно ли оно сопровождаться материальным посредничеством, или же является сугубо духовным действием.
Второе различие состоит в понимании способа нисхождения или передачи Божественной благодати. Если допустить, что икона, как часть богослужебного ритуала (наподобие протестантского крещения и хлебопреломления) может даровать верующему благодать Божью или силу Духа Святого, то как это должно происходить – в зависимости от сознательной деятельности людей или без нее? Если допустить, что эта благодать нисходит на человека без какой-либо сознательной деятельности последнего, тогда следует признать, что икона действительно подменяет собой Бога, поскольку Бог посылает ее только в зависимости от духовного состояния самого человека, а не путем использования каких-либо материальных посредников. Это значит, что какая-либо сознательная связь человека с иконой может носить лишь просветительный или символический характер, но не мистический.
Еще одно различие – необходимость освящения иконы в православии. По представлениям православных христиан, изготовленная икона не есть икона до тех пор, пока ее не освятит своей молитвой священник. Однако, с точки зрения протестанта, священнослужителю Нового Завета не вменено в обязанность освящать материальные предметы даже в религиозных целях. Одним словом, протестанты серьезно сомневаются в необходимости продления той практики освящения, которая существовала лишь в Ветхом Завете и была отменена с приходом сугубо духовного священства Иисуса Христа. С тех пор освящению подлежать лишь души людей, а не какие-то предметы, пусть даже с изображением духовной реальности.
Человек – единственный, кто может отражать образ и подобие Божье, а значит и быть проводником Божественной силы, в отличие от всего остального мира. Поэтому слово священника и святая вода – это далеко не одно и то же. Только дух и душа человека могут наполняться силой Божьей, или Его благодатью, поскольку являются произведением Его рук, а не человеческих. Только к людям обращен призыв исполняться Духом Святым: «И не упивайтесь вином, от которого бывает распутство; но исполняйтесь Духом» (Еф. 5:18). Картинка не может быть исполненной благодатью Бога, потому что благодать действует не механически, а только тогда, когда есть готовность самого человека ее принять и жить святой жизнью.
Православные богословы приводят аргумент о доступности херувимов, изображенных на завесе в храме, как возможность священнодействовать и молиться перед священным изображением. Если к ковчегу можно было подойти раз в году и только первосвященнику, то изображение на завесе можно было видеть всегда. Но одно дело иметь изображение, а другое дело ему поклоняться. Евреи относились к этим изображения как к символам духовной реальности, но не как к средствам получения силы Духа Святого. Например,
пока евреи только взирали на медного змея (4 Цар. 18:1-4), что напоминало им о Божьей милости к ним как грешникам и прообразно указывало на заместительную жертву Мессии, все было замечательно и соответствовало воле Божьей. Но как только они начали кадить перед ним, реакцией со стороны Бог был Его гнев.
Православные напрасно проводят различие между почитанием и поклонением, поскольку первое относится к вопросам земного характера, а второе – духовного, которые в иконопочитании оказываются смешанными. Богу нужно воздавать не земное почитание или уважение, но духовное поклонение. Если иконе отдается только почитание, но при этом существует оговорка о том, что «честь, воздаваемая образу, переходит на первообраз», тогда почитание иконы не приносит Богу всего поклонения, которого Он достоин. Получается, что данное различие является весьма условным, так что поклонение иконе, с точки зрения православного богословия, фактически приравнивается к поклонению Богу, что сильно приближается к обыкновенному идолопоклонству. Таким образом икона практически становится предметом и поклонения, и почитания. Пусть это и не является чистым идолопоклонством, однако очень напоминает его.
Да, Живого Христа многие почитали, кланяясь ему и прося Его о помощи, но ведь это был Живой Христос. Да, и то Господь иногда был вынужден уточнять, какое поклонение Ему приписывают – земное или духовное (Мф. 16:13). Когда богатый юноша подошел ко Христу, воспринимая Его только как «благого» или доброго учителя, Иисус сказал ему: «Что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог» (Мк. 10:17,18). Иными словами, Христос попросил этого молодого человека определиться. Если юноша поклонился Ему только как человеку – учителю, тогда зачем обращался к Нему как Богу? Если же юноша назвал Христа «благим», а таковым является только Бог, тогда и поклонение, или почитание Ему должно быть только как Богу.
Кроме того, Бог осуждал язычников не только за то, что они поклонялись своим идолам, но и за то, что они почитали их. Он осуждает все это вместе. Таким образом, Библия не оставляет возможности признавать существование различия между «поклонением» и «почтением». Православные утверждают: «Ибо честь, воздаваемая образу, переходит к первообразу». Поэтому: «поклоняющийся иконе, поклоняется существу, изображенному на ней». Значит, иконе нужно поклоняться для того, чтобы этот поклон передался Богу? А как же быть с тем утверждением, что в православии иконы лишь почитают, а не поклоняются им? Наконец, каким образом почитание икон может служить цели прославления Бога, если икона совершенно отличается от своего первообраза? Как может быть прославлен Бог, когда люди не могут поклоняться Ему иначе, как только через Его изображение, причем материальное?
По своему определению Бог невидим и потому не подлежит какому-либо изображению земными средствами. Поэтому слово «образ» (откуда происходит и слова «икона») используется в Писании в духовном, а не в материальном смысле. В Библии имеется ряд мест, в которых используется слово «образ», но нигде нет даже и намека о том, что «образ» Бога есть Его материальное «изображение». Во всех этих местах речь идет об изображении живого существа, будь-то кесарь или антихрист, т.е. воплощенный в человека слуга дьявола. И это понятно, поскольку духовную реальность невозможно изобразить средствами реальности физической.
Разумеется, говоря о том, что только человек способен на духовное поклонение, мы не хотим этим сказать, что позволено какое-либо поклонение человеку как образу Божьему. Мы хотим этим сказать лишь то, что в духовном поклонении Богу нет места материальному посреднику, кроме как понимаемому в сугубо символическом смысле. Если бы икона служила простым напоминанием о Боге, тогда она была бы подобна любому рисунку на духовную тематику и не нуждалась бы ни в каком поклонении. Когда же ей поклоняются и наделяют ее духовными качествами, это настораживает всякого верующего человека, ищущего в Библии ответы на все вопросы подобного рода.
Почитание является прославлением в меньшей степени, чем поклонение, как раз по той причине, что поклонению подлежит только Бог, а не кто-либо или что-либо кроме Него. Это значит, что проявление уважения к человеку не есть также и поклонение ему. Вспомним историю о Есфири, еврейской женщине, спасшей израильский народ. Когда ее дядя Мардохей услышал, что нужно поклоняться человеку, как Богу или Его представителю на земле, он решительно отказался, даже рискуя собственной жизнью (Есф. 4:17). Почему так происходило? Потому что евреи, воспитанные в духе поклонения только Господу Богу, готовы были скорее умереть, чем поклоняться кому-либо из людей, как наместнику Бога. Равным образом, почитая Библию, протестанты тем самым не поклоняются ей.
Зачем поклоняться образу Бога, если Бог всегда находится рядом с человеком? А если говорить о христианине, то Бог Духом Святым находится даже внутри человека. «Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас?» (1 Кор. 3:16). Скажем иначе, если бы мой друг начал целовать мою фотографию в моем же присутствии, я бы испугался за его психическое здоровье. Бог везде и всюду. И тем более Он всегда с нами, когда мы становимся Его детьми. Вот почему Бог в общении с людьми обходится без каких-либо посредников, включая и другого человека (священника).
Разве те израильтяне, которые впали в идолопоклонство, не могли сказать в свое оправдание: «Зачем нас обвинять в идолопоклонстве, когда мы поклоняемся лишь изображению Ваала, а не ему самому?» Очевидно, что никто в те времена не делал этого различия. Напротив, именно по этой причине Бог пожелал не делать Себе изображение, так что, когда Иероваам сделал двух тельцов (3 Цар. 12:28), наподобие ааронова, пророки осудили это действие как идолопоклонство.
В свою защиту православные приводят ветхозаветные тексты, говорящие об освящении материальных предметов, используемых в храме. Конечно, в ветхозаветной практике освящение храмовых предметов было делом обычным, однако под освящением в те дни понималась ритуальная чистота, которая в действительности преследовала как гигиенические, так и прообразные цели (см. напр. Лев. 22:5-6; Аг. 2:11-13; включая и такие места, как Исх. 29:37; 30:29 и Лев. 6:18, 27). В целом же это освящение было часто лишь актом отделения какого-либо предмета для Бога (см. напр. Числ. 7:6), но не нравственного очищения, о котором идет речь в Новом Завете.
Православные утверждают, что Давид дал пример поклонения материальному священному предмету, поклоняясь храму: «А я, по множеству милости Твоей, войду в дом Твой, поклонюсь святому храму Твоему в страхе Твоем» (Пс. 5:8). Однако
в Иерусалимском храме евреи кланялись только Богу. Для еврея поклонение материальному предмету было смертельным грехом идолопоклонства, поэтому выражение «поклонение храму» в еврейском восприятии означало «поклонение Богу».
Поэтому в некоторых английских переводах этот стих звучит, как «поклонюсь перед храмом». В Современном русском переводе Библии, изданном в 2011 году Российским Библейским Обществом (РБО) содержание Пс. 5:8 имеет следующий вид: «А я в Твой дом войду, по милости Твоей, и в Твоем храме трепеща паду ниц». Очевидно, этот перевод подтверждает нашу точку зрения. Впрочем, по правилам построения еврейского синонимичного хиазма, первая часть утверждения должна полностью соответствовать второй.
Таким образом, мы видим, что в данном месте Писания, нигде более не подтвержденном, Давид выражался в фигуральном смысле, отождествляя храм как место поклонения Богу с Самим Господом. Действительно, если Сам Бог обещал пребывать в этом месте, такое отождествление было вполне возможным. Мы же сами говорим или слышим: «Кремль высказался так-то и так-то», однако в действительности высказывался не кремлевский комплекс зданий, а находящееся в нем российское правительство.
Таким образом, мы приходим к выводу о том, что идея иконопочитания опирается на тексты Писания, которые потеряли свою актуальность в новозаветное время. Кроме того, практика различения образа и первообраза, а также почитания и поклонения в православии является внутренне противоречивой, библейски необоснованной и излишней. Бог, Который присутствует везде, не нуждается в каком-либо посредстве, общаясь с людьми и даруя им Свою благодать. Поскольку духовную реальность невозможно изобразить материальными средствами, Бог запретил Собственное изображение, опасаясь того, что почитание может легко перейти в поклонение, когда речь заходит о придании материальным предметам духовного значения.
Главная
страница | Начала веры
| Вероучение | История | Богословие
Образ жизни | Публицистика | Апологетика | Архив | Творчество | Церкви | Ссылки