И. Колгарёв

КЕМ ТЫ ХОЧЕШЬ СТАТЬ?

Рассказ

 

-- Так, кто еще не говорил кем хочет стать? Ваня? -- говорила учительница, указывая на очередную руку в лесу рук учеников шестого класса одной сельской школы.

-- Я хочу быть бизнесменом!

-- Ха-ха-ха! -- засмеялся класс. -- «Канкретна»!..

-- Федя! -- указала учительница дальше.

-- Этим, как его, рок-музыкантом!

-- Надеюсь, ты теперь урок пения перестанешь прогуливать? -- улыбнулась учительница.

-- Я ж на басухе! -- оправдывался покрасневший Федя.

-- А что это Николай Стригольников у нас молчит? -- внезапно вспомнила учительница, переведя взгляд на сидевшего на первой парте белобрысого мальчика.

-- А он попом будет! -- засмеялись с задней парты: -- «Господи, поми-и-илуй!»

-- Ха-ха-ха! -- засмеялся класс.

Коля Стригольников действительно был из семьи верующих, хотя попов у них никогда в церкви не было. Стригольниковы, и папа и мама, были членами церкви евангельских христиан-баптистов, у которых все верующие братья и сестры друг другу, тогда как слово «поп» происходит от греческого слова «отец», а как сказал Иисус Христос в Евангелии: «А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель -- Христос, все же вы -- братья; и отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, Который на небесах; и не называйтесь наставниками, ибо один у вас Наставник -- Христос. Больший из вас да будет вам слуга» (Матфея, 23:8--11). Но одноклассники этих тонкостей еще не понимали, а потому были рады каждому счастливому случаю лишний раз посмеяться над странным «сектантом».

Коля любил ходить в воскресную школу при их церкви, которая находилась в соседнем селе, любил петь христианские гимны, любил слушать как дома папа и мама читают Библию всей семье, любил задавать разные вопросы, тем более что часто то, чему учили в школе, не совпадало с тем, чему его учили папа, церковь и о чем рассказывала Библия.

И вот, когда одноклассники говорили кем они хотят стать, Коля задумался: «А кем я хочу?»

Коле нравилось как папа давал убедительные ответы на разные вопросы: и дома домашним, и в церкви братьям, сестрам и впервые пришедшим. Неудивительно, что папа был диаконом в церкви! Его все любили и уважали. «Вот мне бы так!» -- часто думал Коля, глядя на отца. Но пока, увы, собственные успехи Коли на этом поприще, в смысле устных рассказов и объяснений истин Евангелия, были более чем скромными... Терялся Коля, запинался часто, никак не выходило отвечать умно и по существу на насмешливые издевки-вопросы школьников о его вере. Это Колю очень удручало и потому он старался поменьше говорить и побольше читать серьезных христианских книг.

Вот и сейчас на Колю напало страшное смущение, лицо покраснело, ладоши вспотели и даже живот заныл от того, что сейчас нужно отвечать кем он хочет стать. А кем? Как сказать? Все вокруг хотели стать бизнесменами, эстрадными музыкантами, полицейскими, кинорежиссерами, спортсменами, маникенщицами и даже президентами. А он?..

Коля непроизвольно вздрогнул от неожиданного обвинения его в желании стать попом, то есть служителем другой религии, которая всегда злобно относилась к их Церкви, а потому тут же, сам не зная почему, вспомнил неверующего родного брата папы -- дядю Семена.

-- Нет, я хочу стать военным офицером! -- громко заявил Коля.

-- Ого!

Класс на минуту замер, у учительницы подпрыгнули из-за очков брови. Явно все ждали повода посмеяться, но такого ответа от Коли не ожидали, а потому, видимо, никто не сообразил как на него среагировать. Поэтому класс, на минуту замявшись, поспешил побыстрее как бы перелистнуть эпизод с ответом Николая Стригольникова.

-- Ты, Инна! -- последовал голос учительницы.

-- Секретаршей в офисе!..

Коля шел домой из школы, нагруженный странными чувствами. С одной стороны, класс над ним сегодня не смог надсмеяться, что бывает крайне редко, и потому такой исход урока можно было считать удачей. Но с другой стороны...

Почему Коля сказал, что хочет стать военным, да еще офицером?

Дядя Семен служил в воинской части недалеко от районного центра, где-то в лесах. Несколько раз они с папой ездили к нему в гости. Дядя жил в кирпичном пятиэтажном доме, где, как заметил Коля, все стены в подъезде были исписаны гадкими словам, а с потолка висели провода с побитыми лампочками. Кроме того, дом находился за бетонным забором. Там много домов было за этим забором, а чтобы туда попасть, нужно было проходить через специальные железные ворота с красной звездой, которые отпирал вооруженный настоящим автоматом солдат. И еще дядю там все знали, ему отдавали честь, вытягивались перед ним по стойке «смирно», слушались его приказаний. А Коле с папой нужен был специальный пропуск, и если бы не дядя, их бы ни за что не впустили бы в городок за забором.

У дяди была очень красивая форма: зеленая, с погонами. На погонах располагалась граненая металлическая звездочка, и к дяде там все обращались не по имени, и даже не по фамилии, а «товарищ майор». Коля очень впечатлился тогда дядиной фуражкой -- с круглым загнутым верхом, блестящим черным козырьком, золотистой гербовой кокардой.

-- На, поноси! -- снисходительно расщедрился тогда дядя и нахлобучил свою фуражку на голову Коли прямо по самый нос.

«А что? -- подумал Коля. -- Военным быть не плохо. Как сказал бы одноклассник Федя, «это круто». Ну и правильно сказал, что военным. Им еще, говорят, и пистолеты настоящие на дом дают...»

Так рассуждая, Коля приплелся домой.

-- Спрашивали кто кем хочет стать, -- рассказывал Коля папе и маме вечером.

-- Ну и что ты ответил? -- спросила мама.

-- Я ответил, что военным. Как дядя...

Родители промолчали.

-- Катя, иди сюда, у тебя ленточка совсем развязалась! -- позвала мама младшую Колину сестренку и занялась ею.

Прошло немного времени и папа сказал:

-- К нам приезжает Семен, мой брат. Давненько я его не видел.

-- Может, он уже полковник, или покаялся? -- улыбнулась мама.

«Ого! -- подумал Коля. -- Это интересно».

И вот однажды раздался стук в калитку и через окно Коля увидел приехавшего майора дядю Семена.

-- Майор Стригольников по своему приказанию прибыл! -- доложился дядя и обнялся с папой Коли.

-- С миром принимаем, заходи в дом! -- потащил его папа.

-- Можно со мной шофер тоже войдет? -- спросил дядя, указывая на худого солдатика, стоявшего сзади и не решавшегося пройти через калитку.

-- Конечно! -- ответил папа.

-- Так сказать, мой телохранитель, -- шутил дядя и скомандовал солдату: -- Гришин! Запри машину и в дом! Живо!

-- Есть! -- крикнул солдат и кинулся к «уазику» исполнять приказ.

-- Привет, белобрысый! -- потрепал майор шевелюру Коли. -- Как дела на учебном фронте?

-- Нормально... -- засмущался Коля.

-- Катя, Лена, Миша... -- поздоровался дядя с другими детьми, окинул командирским оком комнаты своего брата: -- Всё так же у тебя?

-- Да, слава Богу! -- топтался папа.

Тут появился худенький солдат Гришин, он тащил какой-то чемодан.

-- Да, кстати, Иван, -- обратился дядя Семен к папе Коли (его звали Иваном): -- Вот мы тут тебе с женой презент доставили... Гришин! Давай сюда!

Гришин поднатужился, приподнял вверх и уложил чемодан на табуретку. дядя щелкнул замками, ловким движением отворил крышку чемодана и извлек наружу банки тушенки и другие консервы.

-- Ой, Семен! -- засмущался отец. -- Может не надо было? Откуда такое?..

-- Сухпоёк! -- объяснил дядя. -- Не бойся, не уворовал ни у кого. Это ж не сапоги и не обмундирование, как в прошлый раз, так что не отвертишься, можешь принимать! У нас же, знаешь, свой огород, зарплата, да и наследников нету, так что сухпоёк нам совсем ни к чему. А тебе -- с твоей оравой, -- в самый раз!

-- Ну, благодарим тебя! -- улыбнулся папа. -- Давай это всё Наде тогда.

-- На кухню ставьте, разберемся, -- ответила мама Коли, которую звали Надеждой. -- А сейчас за стол, обедать, вы же, чай, с дороги!

-- Гришин! Закрой там и -- на кухню это всё! -- скомандовал дядя солдату и переместился в комнату, где мама Коли расставляла последние тарелки.

-- Ух-ты, какие банки! -- воскликнула Катя, поднимая из чемодана сгущенку.

-- Дай посмотреть! -- подвинул ее маленький Миша.

-- Где у вас кухня? -- спросил Гришин, запирая замки чемодана.

-- Вон там! -- показал ему Коля, и посмотрев, с каким трудом солдатик подхватывает тяжелый чемодан с табуретки, предложился: -- Помочь?

-- Благодарю, я сам! -- прокряхтел тот, исчезая на кухне.

Но вот Колю с другими детьми позвали за стол. Невольно Коля проследил взглядом путь дядиной фуражки на крышку пианино, куда тот ее положил. Красивая, что ни говори, фуражка...

«В церкви вот у братьев нету никакой формы, никаких погон, хотя тоже служат...» -- подумал Коля и представил пресвитера церкви, который идет между рядами к кафедре, одетый в красочную гусарскую форму с аксельбантом и погонами с бахромой, а все верующие, одетые в одинаковую форму, с гладкими погонами, на которых у кого одна, у кого две, у кого три лычки, отдают ему честь. А рядом с кафедрой стоит папа Коли, тоже отдает честь, но одет он не так как все остальные, а тоже весьма парадно, хотя и с небахромистыми погонами, но все-таки золотыми и со звездочками целого диакона... «Странно, что христиане до этого еще не додумались», -- улыбнулся Коля.

-- Ну где же твой шофер? -- осведомился папа у брата. -- Пора за стол.

-- Да вот он! -- указал дядя на возникшего в дверях Гришина. -- рядовой Гришин!

-- Как хоть тебя звать-то по имени? -- спросила у солдата мама. -- Чай, не в части, тут по имени можно.

-- Да, -- согласился отец: -- Мы что-то так и не познакомились впопыхах!

-- Василий! -- ответил Гришин.

-- Да, кстати, -- встрял в знакомство дядя: -- Василий Гришин тоже сектант какой-то как и вы! Я его потому и решил к вам завезти, вдруг вам это интересно будет!..

Вся семья Стригольниковых как по команде умолкла и посмотрела на солдата. У Коли от удивления тоже аж рот раскрылся.

-- Ты верующий? -- спросил папа.

-- Да, из церкви евангельских христиан-баптистов...

-- Брат! -- обрадовался папа.

-- Брат! -- всплеснула руками мама, а папа бросился к солдату пожать руку, и даже поцеловался с ним, как это принято у христиан.

-- Ну вот, встретили свои своего! -- заметил дядя.

-- Как хорошо! сказал папа, усаживая нового брата по вере на его стул. -- А давно ли веруешь и сколько служишь?

-- Покаялся в пятнадцать дет. а служу год пока, -- ответил Гришин, тоже счастливо улыбаясь.

-- Точно! Он у нас один такой в части, вот я и решил его свозить к тебе, -- докладывал дядя Семен, забыв, видимо, что повторяется.

-- Значит, -- заключил Коля: -- верующих в армии мало.

-- Давайте помолимся! -- предложил отец и все встали. -- Брат Василий, помолись?

-- Господи! -- произнес, закрыв глаза, солдатик. -- Слава Тебе, что Ты позволил мне быть в доме детей Твоих! Благодарю Тебя за это! Благослови дом этот, хозяев. пищу, которую они приготовили для нас. Да прославишься Ты, Отец, Сын и Дух Святой! Аминь.

-- Аминь! -- ответили все хором.

Кушали радостно и весело. дядя рассказал про его с женой приусадебное хозяйство, огород, про отпуск за границей. Катя, Лена и Миша галдели и мешались, и поев, убежали играть во двор, а Коля сидел, ковырял вилкой картофелину и посматривал то на дядю, то на папу, то на солдатика Гришина.

-- А ты всё в церкви своей, да, помимо работы? -- спросил дядя папу.

-- Да, конечно.

-- Хм. Вот ты скажи, чего ваши такие странные? Вон и Гришин никак присягу, понимаешь, не примет. Говорит, убивать нельзя, Бог не велит. А как же тогда армия, крестоносцы там, наши полководцы христианские, Александр Невский к примеру? Повлиял бы ты, что ли, Вань?

-- Написано же: «Не клянитесь вовсе», Семен, -- ответил отец. -- И одна из заповедей гласит «Не убивай!» Христианин -- тот кто свыше рожден, а не кто так только называется.

-- Ну да, и Гришин так же говорит, -- кивнул дядя. -- Выходит, вы запрещаете вашим принимать присягу и воевать за отечество?

-- Видишь ли, Семен, -- подумав, ответил папа: -- Мы ничего никому не запрещаем. Но каждый христианин сам лично принимает Христа, сам лично решает веровать в Бога и слушаться Его заповедей. И мы не можем как раз запретить никому, в том числе и брату Василию, исполнять заповеди Божьи так, как он это понимает, как ему лично подсказывает Дух Святой.

Дядя недовольно заерзал и откинулся на стуле, глядя в блюдо.

-- Христианином быть тоже непросто, -- заметила мама, разливая сок. -- Это тоже, Семен, почти военная должность в наше время. Только война духовная, сам понимаешь. Вон сколько неустройства вокруг, беды у людей. Христос им нужен, мир в душе.

Дядя обернулся к застывшему с вилкой Коле и пробубнил: -- Вона как, и твоя мамка тоже вовсю пацифизм проповедуеть!..

Мама засмущалась и отмахнулась:

-- Да ну тебя, Семен! Скажешь тоже, «псифизм» какой-то!..

-- Можно нам с ним пообщаться пойти? -- спросил, когда поели, папа у дяди Семена.

-- Да, конечно! -- разрешил дядя. -- Мне тут твоя жена пока ваш огород показать хотела.

После еды все помолились и разошлись кто куда. Мама с Леной пошли показывать дяде Семену огород, Миша с Катей носились во дворе, папа ушел с Василием. Только Коля остался в комнате, не зная, куда пойти... Он побродил вокруг стола, посмотрел в окно. Потом подошел к лежащей на пианино фуражке, потрогал пальчиком орла на кокарде. Две головы. Одна означает власть мирскую, другая -- власть церковную...

-- Эх, -- вздохнул он и задумался.

Тем временем, ноги вынесли его на крыльцо дома. Во дворе бегала Катя и братик Миша. «Беззаботное детство». Коля почесал затылок и побрел в сад. Там у деревьев он увидел папу и солдата. Солдат почему-то стоял, свесив голову и иногда утирал рукой то ли нос, то ли глаза... А папа что-то показывал ему в Библии и объяснял.

Папа заметил Колю и позвал к себе.

-- А трудно быть военным? -- спросил Коля у Гришина, когда подошел к отцу.

-- Да с Божьей помощью всё возможно верующему! -- улыбнулся тот. -- Это вот мне твой папа сейчас и объяснял. Когда знаешь Христа, ничего не страшно.

-- А ты правда убивать не будешь врагов, если прикажут? -- серьезно спросил Коля.

-- Видишь ли, брат. -- серьезно ответил солдат. -- Господь велел прощать и любить врагов. Раз уж я поступил в пятнадцатилетнем возрасте на службу Христу, нужно быть верным Ему и слушаться прежде всего Его слова, а уж потом людей. Служить Христу -- это тоже служба как у военных, только духовная. Тут твоя мама очень точно сказала.

-- Да... Служить Христу -- тоже служба. А что, в церкви тоже, наверное, есть свои звания? -- улыбнулся Коля. -- Пресвитер -- это вроде генерала, а диакон -- типа как дядя Семен, офицер?

-- Э, нет, сын! -- возразил папа. -- Служитель в церкви не командир и не генерал над верующими, а наоборот. если уж сравнивать, -- дневальный, вечный дежурный, что ли. Или как врач. Всем слуга и помощник. Христос учил почитать другого высшим себя по званию, не господствовать над наследием Господним, и Сам Он ученикам Своим вообще мыл ноги. Помнишь?

-- У Христа в Его Церкви все генералы, -- заметил Василий: -- И все рядовые, все служат на своих постах, а друг другу братья, родные по Духу. Для Бога может быть высок по званию совсем не тот, кто таким кажется людям.

-- Давайте помолимся, -- предложил отец, -- чтобы Василия Господь благословил в армии быть служителем Бога. И за Семена тоже.

-- Давайте.

И они все втроем встали коленями на зеленую траву сада и помолились. Коля тоже помолился и в своей молитве поблагодарил Господа за то, что папа и солдат Василий чудесным образом сказали вдруг именно то, о чем он сам недавно думал.

-- Коля, проводи брата в дом, а я гостя отыщу, -- попросил папа и пошел искать на огороде своего брата майора Стригольникова.

Пока Коля шел с Василием, он решил спросить:

-- А вот ты бы хотел быть офицером, как дядя Семен?

-- Нет, Коля, -- улыбнулся Василий. -- Господь. я думаю, призвал меня к Себе не для этого. Я хотел бы быть проповедником, таким как вот твой отец, как христиане-мученики первых веков, как радикалы периода Реформации, таким какими были первые верующие баптисты в России в девятнадцатом веке, или как наши братья в Советское время, чтоб всё перенести, устоять в вере и донести Евангелие людям не только словом, но и делом.

Когда стемнело, дядя Семен собрался уезжать, забирая с собой рядового Гришина.

-- Заезжай еще, Семен, -- говорил на прощанье папа: -- И жену свою привози, будем очень рады.

-- Не обижайте там Васю! -- улыбаясь, попросила мама.

-- Ладно! -- буркнул дядя, и когда он обнимался с папой, Коля услышал как дядя пробубнил: -- Крепкое у вас «землячество»... Прямо как не я вам родной брат получается, а вот он, Гришин. М-да.

-- Ты же знаешь, нам каждый настоящий верующий -- брат. А тебя мы тоже любим! -- пытался оправдаться отец, но дядя то ли шутя, то ли взапраду, изображал ревность и обиду. Он на прощанье помахал всем рукой и, сев в машину, скомандовал:

-- Заводи! -- затем посмотрел на своего шофера и тихо прибавил: -- Поехали, Вася...

«Уазик» зажужжал, тронулся с места, и выписав плавный разворот, унесся по асфальтовой дороге в сторону украшенного лесом горизонта.

На следующем уроке в школе Коля потянул вверх руку и когда учительница разрешила ему встать, сказал, уже не обращая внимания ни на презрение одноклассников, ни на смех:

-- Я не хочу стать военным! Я хочу быть, как мой папа и мои братья в церкви, настоящим христианином и проповедником!

К Содержанию

На Главную страницу

Используются технологии uCoz